Исчезновение - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Грант cтр.№ 88

Хуже всех прочих страданий был смертельный ужас перед тем, что засело в глубине шахты. Лана ослушалась приказа Мрака. Что сделает с ней рассерженное чудовище?

– Давайте остановимся, и я попробую залечить Дрейку руку, а? – взмолилась она.

– Не остановимся, – рыкнул Вожак.

– Позволь мне хотя бы попытаться.

Бесполезно. Вожак бежал дальше, и они бежали за ним, спотыкаясь, падая, поднимаясь и вновь продолжая бег. Спасения не было. Удрать больше не удастся, хотя…

– Что если он вообще не разрешит мне тебе помочь? – она пристроилась к Дрейку.

– Брось со мной эти фокусы, – отрезал тот. – В любом случае, теперь мне самому хочется взглянуть на то, что тебя так страшит.

– Нет, тебе не хочется, поверь мне.

– А что это вообще за штука такая? – беспокойно поинтересовался Говард, почти такой же перепуганный, как Лана.

Она промолчала. Каждый следующий шаг давался всё труднее. Вожак порыкивал, понуждая поторапливаться. А если не он, то подгонял злобный взгляд Дрейка, наводившего на неё пистолет.

Они добрались до заброшенного старательского посёлка только после захода луны. Звёзды уже побледнели на предрассветном небе. Ещё никогда в жизни Лане не было так страшно. Кровь буквально стыла у неё в жилах. Ноги отказывались подчиняться. Сердце гулко билось в груди. Хотелось погладить Патрика, получить толику теплоты, но она не могла заставить себя наклониться или вымолвить хоть слово. Она вся будто одеревенела.

«Я иду умирать», – думала Лана.

– Человечий свет, – неразборчиво проговорил Вожак и указал на фонарик, валяющийся на камнях.

Говард подобрал его и включил. Руки у него тряслись, луч метался по склону горы, пляшущие тени напоминали мятущихся призраков. Теперь даже Дрейк глядел неуверенно, явно страшась неведомого. Чем дальше они углублялись в ледяной туннель, тем больше Дрейк дёргался, засыпая их вопросами:

– Ну? Долго ещё? Вы обязаны сказать мне, что нас там ждёт! Я должен знать, с чем столкнусь.

Они спускались всё ниже и ниже. Лана едва могла дышать, приходилось то и дело напоминать себе: «Дыши. Дыши». Патрик куда-то удрал, не пожелав входить в шахту.

– Чёрт, я больше не могу, – бормотал Говард, хватая ртом воздух. – Я, того… я…

– Заткнись, – прикрикнул на него Дрейк, выплёскивая гнев.

Говард внезапно развернулся и побежал назад вместе с фонариком. Вожак тявкнул, отправляя двоих койотов вдогонку. В наступившей темноте Лана отчётливо увидела зеленоватое свечение, исходившее от стен. Позади был мрак, и впереди был Мрак.

– Оставьте его, – вполголоса произнёс Дрейк. – Я – важнее.

Лана зажмурилась, но зеленоватое сияние проникало под веки, заполняло голову, словно просачиваясь сквозь кожу и череп. Идти дальше она была не в состоянии и рухнула на колени.

Оно находилось совсем близко. Прямо тут, впереди, сразу за поворотом. Текучая, ползучая осыпь из светящихся камней. В голову ворвался беззвучный голос. Мрак запустил бестелесные ледяные пальцы в её разум, и Лана поняла, что произносит чужие слова:

– Целительница! – закричала она, уродливо пародируя собственный голос.

Глаз Лана не открывала, однако почувствовала, что Дрейк опустился рядом с ней на колени.

– Зачем ты явилась ко мне? – Лана превратилась в марионетку, которую Мрак дёргал за ниточки.

– Койот… – выдавил Дрейк.

– Бесстрашный Вожак, – произнёс Мрак устами Ланы. – Послушный, но не то же самое, что человек.

Лана открыла глаза, приказывая себе: «Не трусь, смелее. Взгляни страху в глаза, борись». Но Мрак тяжело ворочался в голове, копаясь в её тайнах и посмеиваясь над жалкой попыткой сопротивления.

Тем не менее, она смогла удержать глаза открытыми. Присущая ей непокорность придавала сил. Однако храбрости оторвать взгляд от земли и посмотреть в лицо опасности всё-таки не доставало. Камни под ногами светились. Оно было совсем рядом, задевая её своим краем.

Вожак зарычал, прильнул к земле и пополз на брюхе.

Внезапно Лану словно ударило молнией. Спина выгнулась, голова запрокинулась, руки раскинулись в стороны. Голову пронзила боль, точно в глаз ей ткнули сосулькой. Попыталась закричать, но не смогла издать ни звука.

Вдруг всё закончилось. Она лежала на земле, неудобно подогнув под себя ноги, и задыхалась, будто выброшенная из воды рыба.

– Неповиновение, – каркнула она чужим голосом.

– Она должна вылечить мою руку, – сказал Дрейк. – Если ты её убьёшь, она не сможет мне помочь.

– Ты осмеливаешься выдвигать требования? – произнёс Мрак устами Ланы.

– Нет-нет! Я… просто хочу получить назад свою руку, – с запинкой воскликнул Дрейк.

Лана обнаружила, что вновь может дышать. Сделала жадный вдох и начала потихоньку отползать от Мрака. Дрейк мучительно заверещал. Теперь Лана наблюдала со стороны то, что только что пережила сама: удар молнии, подёргивание марионетки. Затем Мрак отпустил тело Дрейка. Рот Ланы спазматически искривился и произнёс:

– Пожалуй, Вожак, я нашёл для тебя учителя получше.

Койот осмелился встать, хотя и принял подчинённую позу. Он посмотрел на Дрейка, сложившегося пополам на камнях. Тот держался за культю, пытаясь, видимо, унять боль.

– Вот человек, который научит тебя убивать людей, – произнесла Лана.

– Да, но… – с трудом выговаривая каждую букву забормотал Дрейк. – Моя рука…

– Протяни её мне, – приказала Лана и, помимо своей воли, поползла к нему.

Приподнявшись, Дрейк вытянул дрожащий, обгоревший обрубок.

– Я дарую тебе руку, какой нет и не было ни у кого из людей, – произнесла Лана слова Мрака. – В тебе нет магии, человек, но девочка нам поможет.

Дрейк, двигаясь с невероятной скоростью, вскочил и дёрнул Лану за волосы, принуждая встать.

– Возьми меня за руку, – прошипел он.

Она положила трясущуюся ладонь на обгоревшую плоть. Почувствовала под пальцами свежеспиленную кость, и едва не отшатнулась. Свечение сделалось ярче. Лана ощутила, что всё её тело наполняется светом, но не холодным, а обжигающим, словно лёд.

Рука Дрейка начала удлиняться.

Лана видела, как она шевелится под её пальцами. Однако это была не человеческая плоть. Чья угодно, только не человеческая.

– Нет! – прошептала она.

– Да! – выдохнул Дрейк.

СЭМ ПОДПЕВАЛ мелодии, играющей в айподе. Знакомые слова тревожной и навязчивой песенки вдруг превратились в весьма точное описание его собственной жизни.