— Кого я вижу! Спаситель! И Лазарь! Шесть лет не виделись! Целых шесть лет!
Последний раз они виделись на похоронах Изабель, на маленьком морском кладбище. Несмотря на жару под тридцать градусов и раскаленное барбекю, Сент-Ив заледенел. Неужели Эвелина собирается ему напоминать обо всем, что их разделило: о его усыновлении, о женитьбе на девушке из семейства Турвиль, об отъезде в метрополию? Разговоры вокруг сразу смолкли. Молодые люди, собравшиеся вокруг столика с тай-пуншем, иронически посматривали на гостей и вполголоса отпускали шутки на креольском. Надо же, психолог! Подумать только, из метрополии! Зато мускулатура Спасителя была оценена по достоинству и вызвала несколько почтительных замечаний.
— Пойдем, я тебя со всеми познакомлю, — предложила Эвелина. — Дядю Ти-Жо узнал?
Сестра указала ему на статного старика в отлично сшитом костюме с седой шевелюрой и бородкой. Неверный муж, отец незаконных детей стал замечательным дедушкой, его окружал целый рой внуков и внучек: Мариза, Лия, Дамьен, Жанна, Эжен, Дус, Микаель и другие. Спасителя познакомили с семью детьми Ти-Жо, законными и побочными: Анной, Бернаром, Виолеттой, Грациеллой, Дианой, Еленой, Жераром.
— Я называл их по алфавиту, чтобы не сбиться, — совершенно серьезно сказал Ти-Жо Спасителю. — А это моя младшенькая — Зара.
Зара, каланча двенадцати лет, стала последним пополнением семейства дядюшки от его третьей жены.
Из сада они перешли в гостиную, где в углу сидела древняя старуха в яркой шали и с трубочкой в зубах.
— Манман Бобуа, — шепнула Эвелина брату на ухо.
— Старая колдунья?! До сих пор жива? — изумился Спаситель.
— Тише ты! Она нам тоже родня, правда, со стороны дядиной любовницы. Манман Бобуа! — закричала Эвелина, наклонившись к столетней бабушке. — Это Спаситель! Малыш Спаситель, который писал в постель. И его сынок Лазарь!
Старуха, похожая на черепаху, вынула изо рта трубку, ткнула ею в сторону Лазаря и спросила глухим басом:
— Годиков скока?
— Восемь лет! — закричала Эвелина.
— Твоя манман была красивая, — сказала старая колдунья, — ты спас свою кожу.
Она вновь сунула трубочку в рот и замолчала. Эвелина отвела Спасителя в сторонку и собралась перевести ему все, что сказала Манман Бобуа.
— Не трудись, — прервал сестру Спаситель. — Я и так все понял, я побелил породу…
Манман Бобуа, верная своим понятиям, похвалила Лазаря за более светлую, чем у отца, кожу.
— Она же из прошлого века, — постаралась извинить старушку Эвелина.
Она перевела взгляд на Лазаря. Мальчик за все это время не сказал ни единого слова, храня все свои мысли про себя.
— Я купила тебе чипсы, — сказала Эвелина племяннику. — Откуда мне знать, что ты ешь?
— Он все ест, — ответил Спаситель за сына.
— Значит, хорошо воспитан. Ну ясно — сын психолога!
— Что ясно-то, Эвелина? Он сын психолога, и что? У него кожа светлее моей, и что? Мы с ним не зверушки на ярмарке!
Спаситель старался говорить как можно тише, потому что чувствовал: на них смотрят.
— Спасибо за чипсы, я с удовольствием, — сказал Лазарь, поддержав разговор, который наконец-то его заинтересовал.
— Уверена, ты и кока-коле обрадуешься, — сказала племяннику тетя.
Лазарь скорчил скорбную мину, повернувшись к отцу — дескать, отказаться было бы невежливо! — и пошел за тетей, страшно довольный, что ей невдомек, какой смертельный вред наносят здоровью чипсы и кока-кола.
— Эй, Баунти! Почему не здороваешься со старым другом? — закричал Спасителю новый гость.
Он обернулся и узнал одного из самых противных оболтусов в классе, одного из тех, кто наградил его этим прозвищем.
— Отличный пиджачок, — похвалил «старый друг». — Фирменный? Небось, психолог во Франции кучу бабла загребает — там же сплошные психи! А подружку с материка привез? Парижаночку? Ха-ха!
Ему хотелось представить Спасителя этаким задавакой, который приехал на родину покрасоваться. Ох как это не понравилось Спасителю. У него все мускулы заиграли под «фирменным пиджачком».
— По-прежнему блондиночек любишь?
Спаситель невольно сделал угрожающий шаг к провокатору. Сколько тогда болтали о его женитьбе на беке! А сколько ходило подлых слухов на его счет после аварии!.. Его просто вынудили покинуть родные места! И вот его снова оскорбляют, и ответить он может только кулаками.
Но тут вмешался Ти-Жо. Осадил обидчика по-креольски, а племяннику сказал: «Ну-ка пошли, выпей стаканчик ЛРС со старичком!»
Сент-Ив в знак согласия кивнул «старичку». Коктейль ЛРС — лимон-ром-сахар — и хрустящие рыбные шарики успокоили его. Вокруг него собрался семейный кружок, и завязался шутливый разговор. Начала его Елена (34 года, мать троих детей, не замужем).
— Скажи-ка, братец, — сказала она, — вот ты, доктор психологии, что ты думаешь об антильских мужьях?
Все дружно расхохотались.
— Хочешь поссорить меня с половиной острова? — сказал Спаситель. — Имей в виду, сестричка, психологи никогда не дают ответов. Они отвечают вопросом на вопрос. Так вот: скажи-ка, Елена, что ты сама думаешь об антильских мужьях?
— Я? Думаю, они как трехногий конь — может, такие и бывают, да никто их в глаза не видал.
Новый взрыв смеха, и особенно громко хохочут женщины.
— Мой, к примеру, — вступила в разговор Виолетта (54 года, пятеро детей, разведена), — пальцем не шевельнул, чтобы мне помочь. Даже в магазин ходить стыдился — мол, увидят приятели, засмеют.
«Да-да-да», — поддержали ее женщины, а мужчины не согласились: «Ничего подобного. А машину кто моет?»
— Вот я ему как-то раз и сказала, — продолжала Виолетта. — «Радость моя, если ты способен только детишек делать, то у меня полный комплект, спасибо, до свиданья!»
Женщины захлопали, а мужчины налили себе еще по стаканчику тай-пунша, не забыв, разумеется, и Спасителя. Спаситель поискал глазами сына: где он? Чем занят? Оказалось, увлечен беседой с Красным дьяволом. Эвелина проследила за его взглядом.
— Это Эрик, младший сынок Грациеллы.
— Надеюсь, она-то своих не по алфавиту называет? Эвелина, прости за бестактность, но раз уж разговор зашел об антильских мужьях… Ты знаешь своего отца? Видела его когда-нибудь?
— Как-то видела, — ответила она, словно речь шла о несущественном пустяке. — Встретила в магазине «Монопри» и в шутку назвала папой. Он сказал, что у него семнадцать штук детей. И ни одного он не растил.
— Меня все-таки мучило, что я от «неизвестного отца», — продолжал Спаситель, не обратив большого внимания на рассказ Эвелины. — Даже теперь иногда не по себе. Знаешь только материнскую родню. Не хватает равновесия. Как у трехногого коня…