– Из-за него, из-за его музыки, я столько натворил, хорошего и плохого…
– Какая песня любимая?
– У него все великие, Джо, – вещает Бенджи. – Когда речь идет о гиганте, изменившем культуру, глупо цитировать отдельные строчки или выделять какие-то мелодии. Ценность представляет все его творческое наследие в целом.
Понятно. Еще один тест не пройден. Пожалуй, пора отправлять последний твит. Бенджи облизывает крышку от контейнера с мороженным. Что за ненасытная прорва! Внутри у него пустота, которую ничем не заполнить. В универе это не бросалось в глаза, там отсутствие силы воли считают креативностью. Закрываю окошко и отправляю твит:
«Скурил до фильтра, выпил до дна. #крэк #амфетамин #все кончено #лу рид покойся с миром».
Отправляю.
В клетке тихо. Заглядываю. Твою мать! Ублюдок валяется в отключке.
– Бенджи!
Тишина. Это не входило в мои планы. Отпираю дверь. Зову снова. Ничего. На верхней губе порошок. Мерзкое зрелище. Я знал, что у него есть героин, да он особо и не прятался, понюхивал время от времени. Я смотрел сквозь пальцы, потому что ненавижу наркотики. Никогда их не принимал. И пробовать не собираюсь. Надо бы сфоткать его и отправить тебе, полюбуйся на своего ненаглядного. Но нельзя.
Наконец он очухивается. Я так рад, что готов убить его. Поднимаю кулак.
– Давай, – стонет он. – Бенджи в ауте. Убей Бенджи.
– Хватит паясничать. Не смешно.
Вместо того чтобы собрать волю и мужество в кулак и бороться за свою жизнь до конца, этот выродок нанюхался наркоты и отключился. Я злюсь не потому, что мне доставляет удовольствие душить ублюдков, – просто противно.
– Ты меня еще не прикончил?
– Ешь свой гребаный пломбир.
– Это не пломбир, там нет сливок.
– Заткнись и жри!
Бенджи смеется, а мне хочется вломить ему изо всей силы, чтобы выбить дурь. Не выбьешь, он конченый. Наконец принимается лизать мороженое. И ты его любишь, Бек? Любишь эту мразь?.. Подбирает журнал и пытается разорвать пополам, но не может – а что он вообще может? – шатаясь, встает.
– Сядь, Бенджи.
– Ты меня еще не прикончил?
Он зомби, калека.
– Джо, дружище. Хватит. Уже не смешно. Эта телка преследовала меня, а потом прилипла как жвачка, и теперь я подыхаю здесь из-за нее, потому что ты бегаешь за ней.
– Никто ни за кем не бегает.
Идиот! Такие уроды, как он, любят жаловаться, что их, видите ли, преследуют девушки. Слушать противно! Да, Бек? Будто кого-то может утомлять, а тем более пугать твое внимание. Чушь! Я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он орет:
– Постой!
Подползает к окошку и бросает пластиковую карту, которой разравнивал «дорожки».
– Возьми!
– Зачем?
– Хранилище. Я – клептоман, Джо.
– Мне некогда.
– Это ключ, – бубнит он отчаянно. – Адрес написан сзади. О нем никто не знает. Я – Стивен Крейн.
– Что?
– Так я представился парню, у которого арендую хранилище, – объясняет он с дурацкой героиновой улыбкой. – «Алый знак доблести» – единственная книга из списка, которую я прочитал.
Неудивительно. Программу средней школы бездельники вроде Бенджи почему-то всегда знают на «отлично».
– Забирай все, Джо. Хочешь – продай, заложи. Только прошу тебя – еще одна доза, – клянчит он, будто в Диснейленде выпрашивает билет на аттракцион: «Ну пожалуйста, Джо, еще разок».
Ненавижу наркоманов!
– Мне не нужно твое дерьмо.
– Там много ценного, Джо. Я краду с детства – как только ходить научился, – бормочет Бенджи в полубреду. – Спроси у моих родителей. Привет, мамочка.
Я не могу дать ему умереть, ведь тебе он не безразличен. Пока. Когда придет время, я хочу, чтобы он принял смерть достойно, а не задохнулся блевотиной в собственном дерьме. Поэтому захожу в клетку и подбираю два пакетика, вывалившиеся у него из кармана. Нельзя, чтобы он сдох от передозировки, пока мы будем выбирать кровать в «Икее».
Снова запираю дверь, а Бенджи принимается петь дурным голосом. Приходится припугнуть его тесаком.
– Джо не в духе. Джо сердится! – бубнит он, пуская слюни. Такое впечатление, что это вытекают его мозги.
От тебя приходит сообщение:
«Скоро освободишься?»
Я не знаю, что ответить, к тому же он не сводит с меня глаз. Ухмыляется:
– Она того не стоит!
Пишу тебе:
«Не раньше чем через час. Много работы».
Бенджи, насвистывая, выуживает электронную сигарету из своего гребаного блейзера. И вдруг до меня доходит: это я в ловушке.
– Она чокнутая, Джо.
Я отвечаю, что наркотики сожгли его мозг, но голос мой звучит слабо. Он затягивается сигаретой – раб дешевых удовольствий – и начинает говорить, а я слушаю. У меня просто нет другого выбора.
– Хочешь знать о Бек? – спрашивает Бенджи и, не дожидаясь ответа, продолжает: – Я расскажу тебе. Ей нужны только деньги. Любой богатый урод подойдет. Когда я был в выпускном классе, она заявилась ко мне домой под видом горничной. Конечно, я сразу понял, что она не та, за кого себя выдает, однако впустил ее. И я не просил ее делать мне минет, Джо. И туалет драить не просил. Она сама…
– Ты под кайфом, – мямлю я неуверенным, жалким голосом.
Он фыркает.
– Да, Джо, черт побери, так и есть.
У меня перед глазами встает картинка, где ты и он со спущенными штанами. Пытаюсь ее отогнать – ничего не выходит.
– Если ей нужны только деньги, зачем же она тянет меня сейчас на встречу?
– Сейчас? Посреди бела дня? – Бенджи хохочет. – Это дно! Она даже не хочет подарить тебе вечер.
Черт! Мистер Муни оказался не прав: эта птица сумела взлететь в клетке. И ощущение полета наполнило ее счастьем. Он ненавидит тебя, ты любишь его, все перепуталось.
– Мы встречаемся днем, чтобы съездить в «Икею» за новой кроватью.
Зачем я оправдываюсь?! Он молчит, пялится на меня и вдруг снова принимается хохотать.
– Она как-то с меня всю ночь не слезала, а потом потащила в «Икею» за красным половником. Я, конечно, послал ее подальше.
Что за половник? Первый раз слышу.
От тебя приходит сообщение:
«Давай без пятнадцати☺».
К моему члену ты еще даже не притрагивалась.
– Свози меня в «Икееееею», Бенджи, ну пожалуйста-пожалуйста, – изображает он тебя и заливается мерзким смехом. – Она хотела, чтобы я отшлепал ее половником – в Интернете такую чушь увидела.