Игра в пустяки, или «Золото Маккены» и еще 97 советских фильмов иностранного проката - читать онлайн книгу. Автор: Денис Горелов cтр.№ 16

Советская пропаганда встретила фильм в замешательстве. У нас, конечно, в заводе было звать неонацистов «прыщавыми юнцами» и «неудовлетворенными молодчиками» – но одно дело дать пересказать фильм в публицистических целях Кириллу Разлогову (ему и в радость будет), а другое – допустить беготню по экрану молодых людей с резиновыми пиписками навыпуск. Как-то чувствовалось, что фильм будет популярен у нас именно в среде отвязанной пивной шпаны, против коей и направлен. Но все же не сдержались, оскоромились. Отрезав насилие шлангом, беготню с вибраторами на лбу, намеки на импотенцию и гей-униформу (о которой у нас просто ничего не знали), фильм низвели просто до антифашистской сатиры.

Эффект вышел космический: брат по ретромании Алексей Васильев напрямую связывает всплеск неофашизма ранних 80-х именно с этой картиной. Марш антиобщественных говнюков в черной коже смотрелся ярко, стрельба по вагинам тоже, убийство ученых комсомольцев у промзон протестов не вызвало – а то, что заняты этим дрочилки-педрилки-импотенты, в стерильной советской версии совершенно не акцентировалось. Русские окраины с полным правом могли перефразировать евтушенкин «Сопливый фашизм»: «И если бы фашистом не был я – в ту ночь я сделался б фашистом».

Италия – Япония, 1976, в СССР – 1980. Dedicato a una stella. Реж. Луиджи Коцци. В ролях Памела Виллорези, Ричард Джонсон. Прокатные данные отсутствуют.

У взбалмошной девицы (дикой, но симпатишной) лейкемия, жить осталось месяц, ей не говорят, но просят родню на оглашение приговора. Она выбирает в папы первого попавшегося брюнета из коридора (немолодого, но импозантного). Он в депрессии, творческом кризисе, она ему и муза, и наперсница – он ей пишет симфонию, она умирает на премьерном исполнении в подвенечном платье с мелодраматическими кругами под глазами.

Полфильма под музыку, взявшись за руки. Еще четверть фильма в старинном фамильном замке (проездом), в прозрачном пеньюаре и съемной монмартрской мансарде с морем света и живописи. Воплощенный тинейджерский канон «Умереть красивой, счастливой, востребованной, с моральным превосходством и под музыку». «История любви». «Бесплодная кукушка». «Сладкий ноябрь» (настоящий «Сладкий ноябрь» 1967 года, а не та глянцево назидательная гнусь, которую состряпали 30 лет спустя Киану Ривз и Шарлиз Терон). Американские экстравагантные студентки конца 60-х мерли по этой кальке целыми косяками, а итальянская как-то припозднилась, досидев до большей сексуальной свободы. Чтоб Он был не студент, а весь такой взрослый маэстро в демоническом черном до пят и потерявший себя – а я найду и отдам. А я такая белая-пушистая, в кофточке крупной вязки (петли побольше) с газовым шарфиком и кудряшками. И, конечно, в нужный момент розовыми пятками кверху (откровенно, но целомудренно, под самую музыкальную кульминацию-конвульсию).

Ничего не вышло: всю целомудренную кульминацию отрезали русские, так что прокатная и оригинал-версии отличаются на 12 минут – несмотря на присутствие слов «Я с тобой стала женщиной» и постоянное маяченье в кадре трехспальной кровати. От этого фильм обрел какое-то уж совсем небесно-платоническое звучание, как парящие влюбленные в мультфильме «Щелкунчик». Все-таки в обязанности объемных теплокровных муз всех времен входит:

держать руки на плечах мастера, пока он творит одухотворенно;

бегать от него взапуски по пустынному осеннему пляжу, чтоб людей не было, а только чайки (не помешает маленький киндер в ногах);

шаловливо есть мороженое в алом шарфе до колен с видом на Эйфелеву башню (вид есть);

наливать молоко безродному писклявому котенку;

дать ему какое-нибудь богемное имечко типа Каракатица или Прометей.

И наконец. Наконец. Спать совершенно голой клубочком на общей постели в рассветных лучах, пока он дочеркает свой клавир. Без этого муза не муза, а какой-то подкидыш. Матильда с пистолетом и плюшевым зайцем.

Но все равно смотрели взахлеб – тем более что отечественных аналогов не предвиделось: русские потерянные гении либо спивались, либо имели контры с властями, что в обоих случаях выглядело тупиково. То ли дело лабать в провинциальном кабаке, прикуривая одну сигарету от другой. Или в Париже отшельничать, снимая от нужды трехкомнатный лофт с живописью по стенам. А потом уходить, уходить в подвенечном платье, оставляя за спиной гениальную партитуру с грифом «dedicato a Stella». «Стелла» – это звезда, кто не знает. Очень любил режиссер Коцци это имя, четырежды использовал в разных фильмах.

Италия, 1975, в СССР – 1978. La polizia accuza: il servizio segretouccide. Реж. Серджо Мартино. В ролях Люк Меренда, Томас Милиан, Мел Феррер. Прокатные данные отсутствуют.

Машина полковника замедленной съемкой втыкается в дерево. Оглушенному генералу вкладывают в руку пистолет и стреляют в висок. Еще одного полковника кладут на рельсы; кровь в объектив. Правый путч рубит хвосты. Полицейский комиссар бежит за убийцей, потом убийцей убийцы, потом убийцей убийцы убийцы, потом убивает всех оставшихся и с чистой душой умирает под огнем из белого «фиата».

Нет и не будет Италии равных в эксплуатации стыдных человеческих слабостей. К огромным губам и сиськам. К игре на деньги. К голубым глазам злодеев и хриплым песням о солнце. К сиятельным трупам.

Люди любят смотреть на убийство, но никогда не признаются в этом. Жанр джалло придуман для тех наглецов, кто готов признаться. Как и всякий фастфуд, он выработал набор обязательных клише, на которые вправе рассчитывать потребитель субжанра – миланского грязного урбанистического боевика.

Предлинное название в стиле уголовной хроники типа «Милан дрожит – полиция бессильна» или «Стреляй первым – умрешь потом». Герой с пластикой порноартиста: манекенный торс, ямка на подбородке. Гонки «фиатов» по промзонам, кровавые брызги в кадр. Всплеск шелковистых волос при финальном выстреле в спину. Бег полуодетой давалки в ночном свете фар (заимствовано из нуара). Налет убийц в белых халатах на больницу. Обязательный портрет президента Джованни Леоне в кабинете следователя с максимально прозрачным намеком на то, что он жулик (президент был похож на Альенде, но возглавлял правое крыло и без того правой ХДП, а потому в левом итальянском кино считался сукиным сыном; и в самом деле изгнан в отставку за взятку от «Локхида» при перевооружении итальянских ВВС).

В согласии с традицией, фильм Серджо Мартино звался «Полиция расследует – госбезопасность расстреливает», обозначая разницу между чтущим процедуру законом и склонными к правому террору спецслужбами. У нас безразмерных заголовков не жаловали и переименовали его в «Последний выстрел» – по образцу жгучих водевилей про инженера и горничную. В центре орудовал полубог Люк Меренда, начинавший у Тинто Брасса (все итальянские ясноглазые законники с Франко Неро до Микеле Плачидо в разное время мелькали в софт-порно). Ясно было: все красивые и продажные, всех убьют – кого за красоту, кого за продажность. Некрасивого зрителя, которого не на чем купить, крайне щекочет чужая жизнь, блестящая и короткая. В «Последнем выстреле» перебили рекордных 28 человек, половину порознь, половину оптом – одних пулей, удавкой, кочергой, поездом и земным притяжением с крыши, других в тренировочном лагере правых боевиков с вертолета. «Искусство кино» откликнулось «простыней» о том, как страшно там у них жить.