Тайная дипломатия Кремля - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 65

Ленину понравились исполнительность, старательность, кабинетная работоспособность Молотова. Говорят, что в узком кругу он именовал Молотова Каменной задницей и «самым твердолобым из большевиков». Такие люди не ходили у Ильича в любимчиках, но Молотова он считал полезным. Для Сталина, напротив, Молотов стал самым желанным подручным. Вячеслав Михайлович, в отличие от других, сразу же сделал ставку на Сталина и выиграл — жизнь и карьеру.

В 1924 году Владимир Иванович Невский (настоящее имя Феодосий Иванович Кривобоков), в 17-м году член Петроградского военно-революционного комитета, а в ту пору директор библиотеки имени В.И. Ленина, издал «Историю РКП». Он позволил себе критически отозваться о брошюре, написанной Молотовым: «Книжки, вроде брошюрки Конст. Молотова “К истории партии”, пожалуй, не только ничего не дают, а приносят прямой вред, такая масса ошибок в них: только на 39 страницах этой книжки насчитали 10 ошибок». Эти слова не прошли для Невского даром.

«Он не хуже и не лучше многих других советских историков, — писал Лев Троцкий, — неряшлив, небрежен, догматичен, но с примесью некоторой наивности, которая на общем фоне «целевых» фальсификаций выглядит подчас как добросовестность. Ни в каких оппозициях Невский не состоит. Тем не менее его подвергают систематической травле. Почему?.. В 1924 году Невский не мог знать, что звезда Молотова вознесется высоко и что “19 ошибок” брошюры не помешают автору ее стать предсовнаркома. Молотов и организовал, очевидно, через оргбюро травлю против бедняги Невского».

Первое поколение советских лидеров не считало Молотова соперником. Он не отличался талантами, не ораторствовал на митингах, не мог завладеть вниманием толпы, разгорячить ее громкой фразой. Во-первых, не умел, во-вторых, вообще говорил плохо, заикался. Его помощник Владимир Иванович Ерофеев рассказывал мне, как однажды он спросил Молотова, почему он взял себе псевдоним. Скрябин — такая хорошая фамилия. Вячеслав Михайлович ответил, что ему трудно было ее произносить, а Молотов — выговаривал легко.

Сталин любил поиздеваться над товарищем-заикой. Однажды сказал поэту Сергею Владимировичу Михалкову: «Перестаньте заикаться! Вот я сказал Молотову, чтобы он перестал заикаться, он и перестал».

Молотов делал вид, что ему очень смешно. Невысокого роста, полный, неулыбчивый, в пенсне, Вячеслав Михайлович не был, как теперь говорят, харизматическим лидером. Но у него нашлись иные достоинства. Он целиком и полностью брал сторону Сталина и помогал ему очистить аппарат от противников и оппонентов.

Борис Бажанов, бывший секретарь Сталина, так писал о Молотове: «…человек не блестящий, зато чрезвычайно работоспособный бюрократ, работающий без перерыва сутра до ночи. Много лет он был вторым человеком в партии, ее главным организатором. Добросовестный, спокойный, выдержанный, он не отказывался ни от какого поручения». Бажанов описал заседание политбюро, на котором Троцкий громил «бездушных партийных функционеров, которые каменными задами душат всякое проявление свободной инициативы и творчества трудящихся масс». Молотов, поправляя пенсне и заикаясь, ответил: “Не всем же быть гениями, товарищ Троцкий”.

В 1925 году Молотова хотели избрать генеральным секретарем ЦК Украины. Он отказался. Вместо него поехал Лазарь Моисеевич Каганович, который уже работал на Украине. В те годы шло негласное соперничество Молотова и Кагановича за право быть вторым человеком в партии и в стране. После перехода Молотова в правительство Лазарь Каганович унаследует от него все партийные дела. Но Молотов оказался умнее, образованнее, полезнее. Он сделал так, что Сталин выбрал его и не ошибся.

«Молотов фактически был заместителем Сталина по партии, — пишет известный историк Олег Витальевич Хлевнюк. — Он управлял всеми партийными делами, в том числе деятельностью политбюро в отсутствие Сталина… Между Сталиным и Молотовым в этот период существовали особо близкие, доверительные отношения. Можно сказать, что Молотов был главным, особо доверенным соратником Сталина».

Выступая в 1926 году на XV партконференции, Молотов говорил: «Политика нашей партии есть и остается политикой окончательного триумфа социализма в мировом масштабе…» В том же 1926 году Сталин сделал его членом политбюро и очень приблизил.

Сохранилось письмо Сталина Молотову, в котором шла речь о публикации их выступлений на XV партийной конференции. Молотов дисциплинированно спросил Сталина, нет ли у него замечаний, Сталин ответил: «Я теперь только понял всю неловкость того, что я не показал никому свой доклад. Твоя настойчивость насчет поправок… Не говорит ли она о том, что я ошибся, не разослав друзьям свою речь? А теперь ты хочешь убить меня своей скромностью, вновь настаивая на просмотре речи. Нет, уж лучше воздержусь. Печатай лучше в том виде, в каком ты считаешь нужным».

Находясь в отпуске, Сталин чаще всего писал именно Молотову. Обращался к нему по фамилии или по имени, шутя — то Молотович, то Молотошвили, то «Молотштейну привет!».

Еще при жизни Ленина Леонид Красин написал ему письмо, возражая против вмешательства политбюро в вопросы внешней торговли: «Что же это за несчастная страсть калечить, «переорганизовывать» всякое учреждение… Вместо того чтобы совершенствовать наши, конечно еще плохие, аппараты упорным, постепенным накоплением опыта, осторожными, обдуманными мерами, мы перетряхиваем все по три раза в год до основания и еще удивляемся, что дело идет плохо».

Но Сталин считал, что аппарат нужно периодически перетряхивать, чтобы чиновники не сживались со своими креслами. Партийных руководителей чуть ли не каждый год переводили с места на место. Один только Молотов железно просидел в кресле секретаря ЦК по организационным делам почти десять лет.

Соперничество с Кагановичем закончилось победой Вячеслава Михайловича в тот день, когда на праздновании 20-летней годовщины Октября доклад был доверен Молотову. Об этом событии было даже записано в «Кратком курсе истории ВКП(б)»».

Многие авторы пишут, что Молотов был единственным человеком, который не только на равных разговаривал со Сталиным, но даже осмеливался ему возражать. В реальности Молотов не только не смел возражать Сталину, но, напротив, всю свою жизнь угождал вождю, доказывая свою полезность. Он стал грамотным и надежным исполнителем сталинской воли во всем: в экономической политике, в дипломатии и в репрессиях. У Молотова, такого жесткого политика, было вялое рукопожатие слабохарактерного человека. Любопытная деталь.

В конце 20-х члены политбюро спорили со Сталиным, иногда не принимали его предложения. Причем против него иной раз высказывались вполне преданные ему люди, такие как Серго Орджоникидзе и др. Для них Сталин еще не был вождем, а был первым среди равных. Ему приходилось считаться с их мнением.

Главной проблемой для Сталина стал Алексей Иванович Рыков, член политбюро и глава правительства, очень уважаемый и влиятельный человек. «Сталин, — пишет Олег Хлевнюк, — не мог не думать о том, что выходец из крестьянской семьи, русский человек, Рыков многим представлялся более подходящей фигурой для руководства Россией. В течение нескольких лет готовилась атака на Рыкова. Его обвиняли в правом уклоне, ОГПУ раскрывало липовые заговоры, участники которых «признавались» в тесных связях с Рыковым. Наконец Сталин почувствовал, что настал момент, когда он может убрать Рыкова». В сентябре 1930 года он прислал с юга Молотову большое письмо: