Тайная дипломатия Кремля - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 58

Полпред в Англии и будущий академик Иван Михайлович Майский вспоминал потом, как попал на заседание политбюро в последние дни апреля 1939 года. Сталин вел себя по отношению к Литвинову недружелюбно, глава правительства Молотов просто обвинял наркома во всех грехах — его судьба была уже решена. Наркомат иностранных дел ждала чистка, на это нацелили чекистов. 3 мая 1939 года политбюро приняло постановление «Об аппарате НКИД»:

«Поручить тт. Берия (председатель), Маленкову, Деканозову и Чечулину навести порядок в аппарате НКИД, выяснить дефекты в его структуре, особенно в секретной его части, и ежедневно докладывать о результатах своей работы тт. Молотову и Сталину».

Владимир Георгиевич Деканозов был начальником 3-го (контрразведывательного) отдела Главного управления государственной безопасности НКВД, Сергей Федорович Чечулин с двадцатых годов работал в шифрбюро ЦК, ведал секретной перепиской партаппарата.

4 мая с утра здание НКИД окружили чекисты. Приехал новый нарком иностранных дел — Молотов, с ним — секретарь ЦК, начальник управления руководящих кадров Георгий Маленков и нарком внутренних дел Лаврентий Берия. Они сказали Литвинову, что он освобожден от должности. Руководителей отделов и старших дипломатов по одному вызывали в кабинет наркома, объяснив, что там заседает комиссия ЦК. За столом на главном месте расположился Молотов, справа от него — Деканозов, только что назначенный его заместителем, слева — Берия и Маленков. В некотором отдалении сидел Литвинов.

Молотов что-то записывал. Деканозов слушал молча. Маленков тоже не проронил ни слова. Берия слушал внимательно и высказывался. Он лучше других знал тех, кто предстал в тот день перед комиссией, — на них в соседнем здании, где располагался НКВД, уже собрали материалы, и большинство будет вскоре арестовано.

После этой процедуры знакомства Молотова с аппаратом наркомата Литвинов сразу уехал на дачу. Ему сменили охрану, телефон правительственной связи отключили. В наркомате провели собрание. Молотов объяснил, почему убрали его предшественника: Товарищ Литвинов не обеспечил проведение партийной линии, линии ЦК в наркомате. Неверно определять прежний НКИД как небольшевистский наркомат, но в вопросе о подборе и воспитании кадров НКИД не был вполне большевистским, так как товарищ Литвинов держался за ряд чуждых и враждебных партии и советскому государству людей и проявил непартийное отношение к новым людям, перешедшим в наркомат».

Собрание единогласно приняло резолюцию:

«ЦК ВКП(б) и лично товарищ Сталин уделяют огромное внимание Наркоминделу, и лучшим примером и доказательством этого является то, что во главе Народного комиссариата иностранных дел поставлен лучший соратник товарища Сталина — Вячеслав Михайлович Молотов».

Новый нарком обошел все политические отделы. Сотрудников собирали в кабинете заведующего, туда заходил Молотов. Его сопровождал заместитель наркома Владимир Петрович Потемкин. Он представлял Молотову руководителя отдела, а тот своих сотрудников.

Молотовский секретариат в наркомате укомплектовали людьми со стороны. Владимир Николаевич Павлов в марте 1939 года защитил дипломную работу на теплоэнергетическом факультете Московского энергетического института. В апреле Павлова вызвали в ЦК. Может быть, на него обратила внимания секретарь партбюро института Валерия Алексеевна Голубцова, жена Маленкова? Павлову устроили экзамен по английскому и немецкому языкам, которые он знал с детства. После беседы с Маленковым его на машине отвезли в Наркоминдел и повели прямо к Молотову. «Он просмотрел мое досье, — вспоминал Павлов, — и сообщил, что я назначаюсь помощником наркома. Мои возражения и, в частности, довод о том, что я хотел бы остаться на научной работе, где я надеюсь принести больше пользы государству, были отвергнуты Молотовым ссылкой на партийную дисциплину.

С 3 июля 1939 года началась моя новая работа и жизнь. Стало ясно также, что я не один мобилизованный на работу в Наркоминдел. В коридорах ЦК и в приемной Молотова в Наркоминделе находилось несколько человек чуть старше моего возраста, проходивших процедуру отбора на работу в наркомат».

Пренебрежительное отношение к прежнему руководству наркомата читается в воспоминаниях Павлова:

«Одним из первых поручений, выполненных мною, был разбор документов бывшего наркома М.М. Литвинова. Они хранились у него в хаотичном состоянии. Многие не были им даже прочитаны. Особенно это касалось донесений нашей разведки из-за рубежа. Ящики его письменного стола были «хранилищами» промасленных бумажек из-под бутербродов».

После снятия Литвинова была устроена чистка наркомата от «негодных, сомнительных и враждебных элементов». Деканозов занял кабинет Бориса Спиридоновича Стомонякова. Попавших в немилость дипломатов арестовывали прямо в его кабинете. Деканозов с удовольствием помогал товарищам из НКВД.

Посол Владимир Иванович Ерофеев, который стал помощником Молотова, рассказывал мне: «Когда пришел в Наркомат иностранных дел, там оставалось буквально два-три человека, работавших с Литвиновым. Весь аппарат поменяли».

Исчезло целое поколение сотрудников Наркоминдела — их заменили молодые выдвиженцы. Некоторые из них стали блестящими дипломатами. Большинство так и осталось ограниченными, трусливыми чиновниками, которые долгие годы задавали тон в Министерстве иностранных дел.

Помимо ЦК, своих людей в аппарат НКИД отправила госбезопасность. 17 мая 1939 года нарком внутренних дел Ежов писал в ЦК: «Прошу утвердить управляющим делами Народного комиссариата по иностранным делам Союза ССР майора государственной безопасности тов. Корженко Василия Саввича, работавшего заместителем начальника Управления НКВД по Сталинградской области НКВД Союза ССР».

Мир реагировал на отставку Литвинова по-разному. Бывший премьер-министр Франции Эдуар Эррио, который в свое время установил дипломатические отношения с Советской Россией, выступая в парламенте, горько отметил: «Ушел последний великий друг коллективной безопасности в Европе».

11 мая в «Известиях» появилась редакционная статья «К международному положению». Это был сигнал немцам: Советский Союз намерен проводить новую политику в отношении Германии.

А чем же занимался уволенный с должности бывший нарком?

Обычно после увольнения следовал арест. Литвинов ждал, что и его заберут, но вида не показывал. Он боялся только за семью. Его сын помнит, как он обреченно говорил: «Вас обязательно возьмут».

Его невестка Флора Литвинова рассказывала автору этой книги: «Мы с Мишей уже жили вместе — без всяких там ЗАГСов. А вот когда Максим Максимович это сказал, мы на следующий день побежали расписываться. Я знала, что сведения об арестованных дают только ближайшим родственникам…»

На Лубянке из дипломатов выколачивали показания на Литвинова. Бывшего заведующего отделом печати НКИД Евгения Александровича Гнедина избивали палками прямо в кабинете Берии, чтобы он признался в преступных связях с «обер-шпионом».

Но Сталин не разрешил трогать Максима Максимовича — одна из странностей, которую трудно объяснить. Считается, что Сталин не хотел этого делать, чтобы не усиливать отрицательного отношения к Советскому Союзу, потому что Литвинов был известен в мире и авторитетен. Вряд ли это реальное объяснение. Исчезали куда более авторитетные политики. Видимо, все-таки было что-то личное в отношении Сталина к Литвинову.