Пандем - читать онлайн книгу. Автор: Марина и Сергей Дяченко cтр.№ 71

– Дядь-Ким, – сказал Миша шёпотом. – Я записался на медицину. Пошёл и записался.

– Что?

– Ну, вы же знаете, у нас ввели новый курс… Я не хотел… Мне всё это противно, знаете, неприятно… Но после того, что… Как я… с ногой, это… Короче говоря, я теперь буду врачом, – и он поднял на Кима взгляд, прямой и отчаянный, с таким видом сын мог бы сообщить матери, что записался в камикадзе и что вылет через полчаса.

– Зачем же так трагично, а? – пробормотал Ким, удивлённый и растроганный своим неведомым доселе племянником.

И снова – вот навязчивый жест! – обернулся по направлению к маленькой беседке.

Ревущего мальчика у входа не было. По-видимому, он преодолел себя и вошёл-таки внутрь.

– Плохо, – сказала Александра. – Гораздо хуже, чем я ожидала, Ким. Он даже не пытается ничего изменить! Сперва он сидел в беседке десять часов подряд, потом он снова лёг спать и спит с перерывами вот уже трое суток…

Они сидели на Александриной кухне. Во всём её причудливом жилище кухня была самым причудливым, поражающим воображение местом; сочетание плоскостей и света, иллюзий и покрытий, поверхностей, бликов, полочек и потоков воды позволяло менять режимы восприятия: тёплый-мягкий, бодрый-яркий и штук пятнадцать промежуточных режимов. Кроме того, в Александриной кухне была смонтирована свемуз-работа, внесённая в мировой каталог (название «светомузыка» пришло из тех ещё времён, когда так назывались ритмично мигающие лампочки. Александра вела одну из самых уважаемых в мире рейтинг-конференций по предмету; в активированном состоянии её кухонная радость пожирала энергии немногим меньше, чем средних размеров одёжная фабрика).

Мини-ресторан в голографических нашлёпках представлялся ворсистым облаком в полуметре над полом. На передней панели беззвучно вертелся анонс заказанного на завтра меню.

– И что говорит Пан? – спросил Ким, глядя в стену. В глубине её виделись неясные сумрачные силуэты – иллюзия, конечно, но как притягивает взгляд…

Александра махнула рукой:

– Пан… По-моему, Пан сам какой-то убитый. То есть, – добавила она, увидев, как изменился Кимов взгляд, – если бы Пан мог огорчаться, я решила бы, что он огорчён… уязвлён…

– Тем, что Вика ушла от Шурки?

– Тем, что Шурка совершеннейший… ну я не знаю, как это назвать. Ты же знаешь Шурку… кто бы мог подумать, с ним никогда не было никаких проблем… Спокойный весёлый парень… Такое впечатление, что росло здоровое сильное дерево, по нему один раз стукнули топором – и оно сразу на бок…

– Ты с ним говорила?

– А о чём мне с ним говорить? Со здоровым мужиком? У него дочка взрослая… В двенадцать лет беспандемница… Это отдельный разговор, Кимка, ты извини, я не могу всё вместе…

Она бесцельно заглянула в упаковку из-под морского салата, повертела её в руках, будто желая удостовериться, будто та в самом деле пуста. Не глядя, бросила в иллюзорную глубину стены; упаковка, разумеется, не долетела, прилепилась к мягкому боку утилизатора, вползла в открывшееся отверстие, как кролик в пасть удава; Ким наблюдал за ней, пока отверстие не затянулось.

– Я будто попала в визор, в мелодраму, – сказала Александра. – Я понимаю, когда от человека уходит жена – это трагедия… – она запнулась. Вдруг смутилась, отвернулась, сделала вид, будто полоска на длинном ногте очень её заинтересовала.

– Продолжай, – кротко сказал Ким. – Ты же знаешь – Арина не бросала меня, я не бросал Арину…

– Разумеется, – Александра уселась и встала снова. – Но Шурка! Размазан по стенке. Как медуза. Оставил работу. Такое впечатление, что он в жизни не встречался с…

– А он и не встречался, – сказал Ким, вспоминая мягкого бородатого Никаса. – Какие-такие стрессы ему приходилось преодолевать?

Александра долго молчала. Разглядывала Кима, будто собираясь написать его портрет.

– Он учился, – сказала она наконец. – Ему легко давалось, но… я не могу сказать, чтобы он так уж пасовал перед трудностями. Волейбол, плаванье…

– Детский мир, – шёпотом сказал Ким.

– Что?

– Ничего, извини, Аля… Так что говорит Пан?

– Пан говорит, что… Кимка, извини за дурацкий вопрос, а ты сам не говоришь с Паном? Вообще?

– Говорю, – сказал Ким и отвернулся. – Только и делаю, что говорю с ним, Аль. Знаешь… Иногда для этого вовсе не нужны беседки.

* * *

Его теперешняя жизнь была – бесконечный диалог с Пандемом. Вернее, монолог с Пандемом; Ким беседовал с внутренней тишиной. Ему не нужны были ответы; на том участке пути, который он проходил сейчас, все варианты их были доступны – как нависающие над головой вишни в саду отца Георгия.

Я не могу не видеть в тебе человека, думал Ким. Ты сам расчётливо и точно вогнал в меня этот образ – свой человеческий образ. Так вгоняют шарик в подходящую по диаметру лунку. Ты убедил меня, что для тебя существуют не только добро и зло, но и нравственные и безнравственные, благородные и постыдные, достойные и недостойные поступки… А я, считавший себя разумным человеком, легко уходил от вопроса к самому себе: а почему это мировая сила этически ориентирована?

Да потому, что я хотел увидеть тебя таким, думал Ким. Циник увидел в тебе циника, мусульманин – мусульманина… Надо думать, рыбак увидел в тебе рыбака… Хорошо, что ты молчишь, Пандем. Хорошо, что я не вижу твоего лица.

Цель твоя… А почему мы считаем, что у тебя обязательно должна быть цель? Разве есть цель у мирового океана? Или у звёздной системы? Если есть, то мы не способны её осознать…

Я вспоминаю себя, думал Ким. Двадцать пять лет назад, когда мы сидели на нашей крохотной кухоньке и беседовали. Я тогда не мог вместить тебя в сознании. Эта разница масштабов вводила меня в ступор. Помню, я всё беспокоился, как бы ты не начал копаться в наших мозгах, модифицировать направо и налево… А ты уже тогда знал – если это слово к тебе применимо… Знал гораздо больше, чем я знаю сейчас, а я ведь знаю всего лишь крупицу этой большой и некомфортной правды… И всё равно я понимаю, каким смешным был тот мой страх. Я боялся модификации, потому что воспринимал тебя как мог – по трафарету… Огромный человек с огромной властью. Суперкомпьютер, желающий добра. Не знаю, откуда я подцепил этот образ – могучего существа, делающего добро и потому особенно опасного. Из книг? Из кино?

А вот теперь выросло поколение, требующее у Пандема модификации. Ты знаешь, сколько времени у меня ушло, чтобы пересмотреть статистику Никаса… Я не уверен, можно ли доверять результатам его экспериментов, но статистика его – да… Ты знаешь, что девяносто процентов нынешних беспандемных ушли от тебя – им кажется, что ушли – когда ты отказался модифицировать. Шурка обижен на тебя… Шурка, которого я знал как уверенного, гармоничного, решительного человека, мужчину… Он не может пережить внутреннего дискомфорта! Как для маленького Миши боль от растянутых связок кажется концом света… Это и в самом деле больно, но ты же знаешь, Пандем, в какой клинике я работал и что повидал на своём веку… Я был тогда Шуркиным ровесником, мне было чуть за тридцать…