Связь времен. Записки благодарного. В Новом Свете - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Ефимов cтр.№ 46

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Связь времен. Записки благодарного. В Новом Свете | Автор книги - Игорь Ефимов

Cтраница 46
читать онлайн книги бесплатно

К моим статьям и трактатам Михайлов всегда относился одобрительно, порой даже восторженно. Но в разговорах мы подсознательно обходили наше глубинное расхождение во взглядах на природу человека. Взгляды — и чувства — Михайлова были сродни взглядам и чувствам Жан Жака Руссо, Льва Толстого, Ганди. «Вот это доверие, что люди свободные не будут делать зло, а только в обстоятельствах, когда они к этому принуждены, — это, по-моему, является основой всякой демократии и всякого плюрализма», — писал он в статье «Мир свободы и плюрализм» [54].

Если человек не имеет в душе своей злых порывов, если он не получает никакого удовольствия от подавления ближнего своего — как вы можете убедить его, что огромная часть человечества устроена иначе? Что есть миллионы людей, которые станут совершать злодейства без всякого принуждения, а с азартом и увлечением, если их не будет удерживать страх перед осуждением и наказанием? Что безудержная свобода, доставшаяся политически незрелому народу, уже тысячи раз оборачивалась кровавым хаосом? Добрый гуманист никогда не сможет разделить такой взгляд, ибо он лишает его главной жизненной устремлённости: спасать человечество. Если человечество изначально несёт в себе бациллу зла, стоит ли его спасать?

Примечательно, что такой же культ гуманизма и демократии позднее будет проповедовать другой героический узник коммунистических тюрем — Натан Щаранский. Не может ли оказаться, что долгие часы, дни, месяцы заключения в одиночной камере только укрепляют добронравную душу в её главном убеждении: «по доброй воле мой ближний не мог бы так поступить со мной»? Хотя, с другой стороны, Достоевский именно на каторге разглядел скрытого зверя, живущего в душе человека.

Идолопоклонство перед демократией всегда было мне чуждо, и с годами я только укреплялся в этом чувстве. Михайлов-мыслитель навсегда остался для меня прежде всего автором сборника афоризмов, рождённых в титовской тюрьме: «Ненаучные мысли» [55].

«Наука и жизнь. Как, плавая по разным океанам, мы не узнаём морских глубин, так и всевозможные науки совершенно ничего не говорят о сущности жизни».

«Внутренний компас. Единственный критерий: чувство счастья или несчастья».

«Сознание бессмертия рождает веру в Бога, а не наоборот».

«Невозможно устать от жизни. Душевная усталость — от отсутствия жизни».

«Церковь редко кается, хотя она более грешна перед Богом, чем люди перед ней».

Перечитывая недавно эту книгу, я наткнулся на запись, которая подошла бы в качестве эпиграфа моему трактату «Стыдная тайна неравенства»: «Равноправие и равенство. Равноправие ведёт как раз к органическому неравенству. Равные права для глупых и умных, одарённых и неодарённых, слабых и сильных как раз и способствуют возникновению величайшего неравенства. Равенство достижимо только путём искоренения всего талантливого, одухотворённого, красивого, всего того, что выше среднего».

NB: Из некролога: «Политические взгляды верховного судьи Уильяма Бреннана можно было бы считать замечательно верными, если бы всё человечество обладало такими же прекрасными душевными качествами, как судья Бреннан».

Норвич, штат Вермонт, шесть часов езды

Нет, недаром два знаменитых затворника, Сэлинджер и Солженицын, выбрали местом своего отшельничества зелёные вермонтские горы. Есть в этих краях какая-то неброская величавость, какое-то несуетное протестантское доверие Создателю всех растущих здесь трав, берёз, мхов, колокольчиков, ромашек. И каждая наша поездка на традиционный июльский симпозиум в летней русской школе Норвичского университета была окрашена предвкушением недолгого отдыха от «жизни мышьей беготни», предчувствием встречи с чем-то талантливо небанальным.

По неизвестным причинам Норвичский университет расположен не в городе Норвич, штат Вермонт, а в часе езды от него, рядом с городком Нортфильд. Зимой университет — военное училище, украшенное старинной пушкой, танком на постаменте, флагами на мачтах. Корпуса общежития выстроены вокруг прямоугольной площади лицом друг к другу. Зимой они заполнены курсантами, летом — студентами из всех американских штатов, выбравшими это экстравагантное занятие: изучать русский язык, да ещё платить за это немалые деньги.

Жена нашего автора, Леонида Денисовича Ржевского, была среди преподавателей школы — так мы попали в первый раз на симпозиум ещё в 1983 году, и это стало традицией. Мы устраивали выставку-продажу наших книг, плюс я готовил очередной доклад на заданную организаторами тему. По представленным здесь докладам были мною впоследствии написаны статьи о Набокове и Кафке (1984), Чехове (1985), Владимире Соловьёве (1986), Пушкине (1987), Бродском (1988), Лермонтове (1989), Пастернаке (1990), Цветаевой (1991), Хлебникове и Платонове (1993), Державине (1994), Грибоедове (1995), Зощенко (1996). Сборники докладов, представленных на симпозиуме, потом печатались под маркой «Русская школа Норвичского университета», что рассматривалось как дополнительная реклама школе, поднимало в какой-то мере её престиж.

Почему многие предпочитали ездить на эти скромные литературные бдения, а не на большие конференции американских славистов? Наверное, потому, что на больших конференциях постепенно — буквально на моих глазах — исчезал самый волнующий элемент: дискуссия. Докладчики один за другим зачитывали подготовленную статью, потом заранее назначенный участник семинара давал десятиминутный анализ их — и всё. В полуторачасовом регламенте едва оставалось пять минут на вопросы слушателей. Причём докладчик мог срезать смельчака репликой: «Это ещё вопрос или уже комментарий?»

Не то на симпозиумах в Норвиче. Там дискуссии цвели пышным цветом и порой оказывались интереснее самого доклада. Особенно оживилась атмосфера, когда руководить симпозиумом пригласили ЕФИМА ГРИГОРЬЕВИЧА ЭТКИНДА. К тому моменту он уже был признанной звездой в мировой славистике. Профессор, лекции которого слушали тысячи студентов и аспирантов в России, Франции, Германии, Америке. Редактор, подготовивший и выпустивший в свет десятки томов стихов, статей, переводов. Переводчик, знакомивший русского читателя с творчеством многих европейских поэтов и писателей. Автор множества книг, критических статей, научных докладов, мемуаров. Ветеран Второй мировой войны, активный участник диссидентского движения.

Открыть новый литературный талант — большая удача для каждого литературоведа. Но выделить и, невзирая на опасность, с первых шагов поддерживать и защищать двух авторов, которым в будущем было суждено получить Нобелевскую премию по литературе — Солженицына и Бродского, — это рекорд, который побить невозможно.

Все, кто участвовал в норвичских симпозиумах, навсегда запомнили дружелюбное обаяние Эткинда, невероятную эрудицию в самых разных областях истории культуры, умение выбирать тему и участников для научных дискуссий. Но не дай Бог, если кто-то из приглашённых пытался прочесть доклад, сделанный наспех, с приблизительными посылками и скороспелыми выводами. Вежливо и безжалостно мог профессор Эткинд перечислить все огрехи работы, иронично прокомментировать ляпсусы, выставить убийственный «неуд».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию