Под грозовыми тучами. На Диком Западе огромного Китая - читать онлайн книгу. Автор: Александра Давид-Неэль cтр.№ 39

Безусловно, в ближайшие пятьдесят лет в Азии произойдут великие перемены.

Я мысленно представляла эта перемены, пока поезд мчался по китайским равнинам, но главным образом воскрешала в памяти подробности своего предыдущего путешествия ^[26] в степные края в компании полудиких тибетцев, презрительно именуемых жителями Лхасы «тала» (люди из захолустья) либо еще хлеще: «лало» (дикари).

Гуронг Цзан жил недалеко от Квейтеха , в районе большой петли к югу, которую делает река Хуанхэ в своем верхнем течении; в сущности, он не был вождем племени, но пользовался большим влиянием среди тибетцев в своей округе. Считавшиеся с ним китайские власти перевозили его со свитой бесплатно и предоставили ему отдельный вагон-салон, присоединенный к составу. Гуронг Цзан, относившийся ко мне с уважением по причине моих дружеских отношений с Великим ламой Ташилунпо , предложил нам с Ионгденом перейти в его вагон вместе с еще одним гостем — молодым ламой-тулку из монастыря Гоми, расположенного в Амдо . Таким образом, беспокойная поездка по местам, где свирепствовали легочная чума и гражданская война, началась с комфортом. Путь от конечной станции до Синина, как правило, занимавший тогда около месяца, отнял у нас пять месяцев.

Я вздыхала с сожалением, вспоминая о тех бурных временах, пока наш поезд мирно следовал от станции к станции, словно мы были на Западе.

Я вспоминала ухабистые дороги Центральной Азии, на обочинах которых нередко висели на деревьях отрезанные головы, свидетельствовавшие о бесчинствах разбойников; они также наводили на мысль о многочисленных собратьях палачей, продолжавших рыскать по округе, с которыми, того и гляди, можно было столкнуться. Я думала о том, как свистели пули над крышей моего дома во время осады Тунчжоу , и о многих других подобных происшествиях. Моему нынешнему путешествию явно недоставало острых ощущений, и это, право, вызывало у меня искреннюю досаду. Наверное, китайские божки с необычайно лукавыми лицами смеялись надо мной в разрушенных храмах, мимо которых мы проезжали. «Что за глупая иностранка! — вероятно, шептались они. — Ей суждено пережить в Китае множество других приключений. Несомненно, их будет больше, чем она хочет».

Я приехала в Шицзячжуан ближе к вечеру, когда шел дождь. Поезд в Тайюань отправлялся только на следующий день, и я остановилась в привокзальной гостинице.

Железная дорога из Шицзячжуана в Тайюань была построена французской компанией , поначалу занимавшейся ее эксплуатацией. Французы возвели целый городок на западный манер для персонала железной дороги. Служащие жили в прелестных особняках, окруженных садами, а пассажиров, прибывавших на две конечные станции — Шицзячжуан и Тайюань, — принимали в гостиницах с уютными номерами. Потом китайцы выкупили у французов дорогу со всеми подсобными помещениями. Последствия смены руководства не заставили себя ждать. Я застала гостиницу в плачевном состоянии: полусломанная мебель, царящие повсюду пыль и грязь. Тем не менее цены были безумно высокие: номера стоили дороже, чем в крупных иностранных отелях в Пекине.

«Сплошные дурные приметы», — проворчал недовольный Ионгден. Выходя из вагона, он ударился запястьем о железные перила подножки и разбил стекло наручных часов. Я же, не иначе как для того, чтобы внести свою лепту, уронила зонтик, ручка которого треснула.

Поезд отправился ранним утром. Снова установилась чудесная погода, и я от души радовалась предстоящей поездке в горы. Ничем не примечательный пейзаж за окном был довольно мил, и приятное возбуждение, которое я испытывала, возрастало, по мере того как наш небольшой состав поднимался по откосу и воздух становился более свежим. И вот именно в такой момент мне довелось столкнуться с новоявленной китайской причудой, которую французский врач, лечивший моих друзей, окрестил «шпиономанией».

В купе, в котором мы ехали с Ионгденом, сел еще один пассажир, китайский офицер. На одной из остановок он ненадолго вышел из вагона, куда вскоре явились трое китайцев в военной форме и потребовали у нас визитные карточки. Мы их отдали, и они ушли. Через несколько минут военные вернулись.

— Это ваша визитная карточка? — спросил один из них у ламы, показывая кусочек картона, который тот ему отдал.

— Да, — отвечал Ионгден.

На одной стороне карточки, такой же, как у всех иностранцев, проживающих в Китае, было написано латинскими буквами имя моего сына: Альбер Ионгден-Давид, а с другой стороны — его фонетический эквивалент китайскими иероглифами. Кроме того, как водится, национальность была указана в левом нижнем углу.

Лама Ионгден родился в небольшой стране, расположенной в Гималаях, куда его семья переселилась с юга Тибета задолго до рождения сына. Это крошечное королевство было завоевано англичанами и стало их территорией. Вследствие этого лама с самого рождения являлся британским подданным, что переводится на китайский язык не иначе как «англичанин». Таким образом, на карточке Ионгдена значилось: Англия (Инго), а на моей можно было прочесть: Франция (Фаго). Но разница состояла в том, что моя внешность соответствовала указанной на карточке национальности, а в облике моего приемного сына не было ничего британского. Китаец в погонах удивился.

— Вы — англичанин? — спросил он снова.

— Я — англичанин, — невозмутимо отвечал лама, которого забавлял ошарашенный вид офицера.

— Покажите ваш паспорт.

Ионгден предъявил его. Китаец не мог прочесть, что там было написано, но увидел визу китайского консульства в Марселе и золоченое тиснение — английский герб — на обложке документа. Военный подошел к сослуживцам, оставшимся в коридоре, и показал им паспорт.

— Действительно, это англичанин.

Еще две головы заглянули в купе, чтобы снова взглянуть на необычного англичанина. Один из любопытных рискнул спросить, глядя на меня:

— Вы едете вместе с этой дамой?

— Это моя мать, — заявил насмешник с важным и почтительным видом.

Китайцы потеряли дар речи от изумления.

Мы с ламой — люди невысокого роста, склонные к полноте, но на этом наше сходство кончалось. В довершение всего паспорта свидетельствовали, что у нас разные национальности.

Трое полицейских ушли в страшном замешательстве. Я была бы не прочь узнать, что они написали о нас в своем донесении.

Офицер, по-видимому считавший, что совершил значительный и похвальный поступок, сообщив о нас в полицию, сошел на ближайшей станции, где мы вскоре остановились.

В этом пассажирском поезде не было вагона-ресторана, но еду приносили прямо в купе. Некто вроде главного проводника зашел спросить, хотим ли мы есть и что желаем заказать. Да, мы хотели есть, но наши познания в языке Поднебесной были не настолько велики, чтобы мы могли назвать эти кушанья по-китайски.

— Сколько всего блюд вы желаете? Два, три, четыре?