Незримые фурии сердца - читать онлайн книгу. Автор: Джон Бойн cтр.№ 97

«Может, болезнь уже затронула мозг и толку от парня не добьешься? – подумал я. – Все равно попробую с ним поговорить». Не получив ответа насчет штор, я их раздернул и посмотрел на нью-йоркские улицы за окном. Сигналя, сновали желтые такси, высились небоскребы. За семь лет я так и не смог полюбить этот город (мысли мои остались в Амстердаме, а душа – в Дублине), но в иные моменты, вот как сейчас, я понимал, за что его любят другие.

Я повернулся к больному, наши взгляды встретились, и меня так тряхнуло, что я ухватился за подоконник, боясь упасть. Мой ровесник, он был абсолютно лыс, лишь на макушке осталась пара жалких прядок. Щеки и глаза ввалились, на подбородке и горле темнели пурпурные пятна. Вдруг вспомнилось, что философ Ханна Арендт сказала о поэте Уистене Одене: на лице его оставили след незримые фурии сердца.

Он выглядел древним стариком.

Разложившимся мертвецом.

Грешником в аду.

Но я его узнал. И узнал бы, даже если б недуг еще страшнее обезобразил его некогда прекрасное лицо и тело.

– Джулиан… – выдохнул я.

Я попросил Шаникву передать Бастиану, что мы увидимся дома, и выскочил из больницы, даже не надев пальто. Словно в дурмане, я летел, не разбирая дороги, и незнамо как очутился на скамейке возле пруда в Центральном парке. Прохожие изумленно смотрели на чокнутого, который в такую холодину разгуливает в одной рубашке, но вернуться в клинику не было сил. Я успел только выговорить его имя и услышать, как в ответ прошелестело мое, а потом рванул из палаты, сознавая, что если сию секунду не глотну свежего воздуха, то рухну без чувств. Четырнадцать лет назад выяснилось, что дружба наша зиждется на моем обмане, и вот как довелось свидеться вновь. В Нью-Йорке. В больничной палате. Где мой старинный друг умирал от СПИДа.

Спору нет, он всегда был беспечен в своих сексуальных связях. Конечно, ситуация шестидесятых-семидесятых годов сильно отличалась от нынешней, но с юности он вел себя так бесшабашно, словно был неуязвим. Удивительно, что он никого не обрюхатил. Но, может, я просто не знал, а у него был целый выводок детей. И все равно не укладывалось в голове, что в один прекрасный день он подцепит смертельную болезнь, которая преждевременно оборвет его жизнь. Конечно, с моей стороны было бы лицемерием его осуждать. В молодости я был ужасно беспорядочен в связях и просто чудом не подхватил никакой заразы. Случись эпидемия СПИДа на двадцать лет раньше, когда я был в расцвете сил, мои бесчисленные похождения с незнакомцами добром бы не кончились. «Как мы дошли до жизни такой?» – думал я. Сейчас мы зрелые люди, но когда-то были юнцами, бездумно тратившими свои жизни. Я растранжирил молодость на трусливое вранье о себе, а Джулиан из-за своей беспечности лишился лет сорока пребывания на белом свете.

Я смотрел на пруд, меня душили слезы. Вспомнился рассказ Бастиана: пациент № 741 не хотел, чтобы родные узнали о его несчастье, он боялся позорного клейма, сопутствующего этой болезни в Ирландии. Значит, Алиса, обожавшая брата, ни о чем не ведает.

Какая-то женщина спросила, все ли со мной хорошо, – нечто неслыханное для Нью-Йорка, где плачущим незнакомцам предоставляют самостоятельно справляться со своими бедами. Я даже не смог ей ответить, просто встал и ушел. Ноги сами привели меня обратно на 96-ю улицу к медицинскому центру Маунт-Синай; Шаниква куда-то отлучилась, и я возблагодарил небо за эту маленькую милость, позволившую мне вернуться в 703-ю палату, избежав лишних вопросов.

Теперь я вошел без стука и плотно притворил дверь. Джулиан смотрел в окно, пытаясь хоть что-нибудь увидеть за раздернутыми мною шторами. Услышав кого-то в палате, он повернулся к двери, и на лице его промелькнула целая гамма чувств: тревога, стыд, радость. Я подставил стул к кровати, сел спиной к окну и уставился в пол, надеясь, что Джулиан заговорит первым.

– Я все думал, вернешься ли ты, – наконец просипел он. – Решил, что вернешься. Долго без меня ты не можешь.

– Это было давно, – сказал я.

– Надеюсь, я ничуть не утратил своей привлекательности. – Джулиан улыбнулся краем рта, и я невольно усмехнулся.

– Прости, что я так выскочил. Я был в шоке. Через столько лет вновь увидеть тебя – и где. Надо было сдержаться.

– Что ж, тебе не впервой исчезать без единого слова, правда?

Я кивнул. Разговор этот был неизбежен, но я не успел к нему подготовиться.

– Мне надо было на воздух, – сказал я. – Я вышел продышаться.

– На 96-й улице? Или где?

– В Центральном парке. Ты не против, что я вернулся?

Джулиан попытался пожать плечами:

– С какой стати я буду против?

Я отметил, что некогда безупречно белые зубы его покривились и пожелтели, малокровные десны кое-где зияли щербинами.

– По правде, я тоже пережил шок, увидев тебя. И был рад небольшой передышке. Только рвануть на улицу, как ты, не мог.

– Ох, Джулиан… – Не совладав с собою, я закрыл руками лицо, дабы не выказать своих чувств. – Как же так вышло? Почему ты здесь очутился?

– Что я могу ответить? – спокойно сказал он. – Ты же меня знаешь. Трахался направо и налево. Без продыху. Втыкал кому ни попадя, вот и доигрался, получил за свое уродство.

– Я-то думал, это я урод.

– Ну, как бы то ни было.

За последние полтора десятка лет я не раз его вспоминал, иногда с любовью, иногда со злостью, но после моей встречи с Бастианом он померк в моей памяти, чего прежде я не мог и представить. Я постепенно понял, что некогда и вправду его любил, но вся эта любовь несравнима с моим чувством к Бастиану. Я позволил влюбленности превратиться в манию. Меня пьянила дружба с красавцем, обладавшим уникальной способностью всех вокруг обворожить. Но он никогда не отвечал мне взаимностью. Наверное, я был ему приятен, он обо мне заботился, но никогда не любил.

Наконец Джулиан нарушил молчание:

– Значит, ты живешь в Нью-Йорке?

– Да, уже почти семь лет.

– Вот уж не предполагал. Мне почему-то казалось, что ты обитаешь в какой-нибудь сонной английской деревушке. Учительствуешь или еще что.

– Ты думал обо мне? Все эти годы?

– Конечно. Как тебя забудешь? А ты теперь врач, что ли? Ничего себе перемена.

– Вовсе нет, – я помотал головой, – я просто волонтер. А вот мой друг – врач. Работает здесь, в Маунт-Синай. Он специалист по инфекционным болезням и стал очень востребованным, когда разразилась эта напасть. Так сказать, в нужное время оказался в нужном месте. Здесь у нас много знакомых геев, и потеря друзей не могла, разумеется, пройти бесследно. Мне захотелось хоть чем-нибудь помочь. Ты знаешь, от многих больных родные отвернулись, потому что стыдятся их. Вот почему я здесь.

– Решил творить добро? Удивительно, если вспомнить, каким эгоистом ты всегда был.