Смерть после полудня - читать онлайн книгу. Автор: Эрнест Хемингуэй cтр.№ 19

Бандерильеро не имеет права держать свой плащ обеими руками при первом появлении быка. Плащ, удерживаемый одной рукой, волочится по песку, и бык следует за поворотами плавно, без резких бросков. Это происходит оттого, что за вытянутым во всю длину плащом легче следить и проще понимать, куда бандерильеро сворачивает. А если развернуть ткань обеими руками, ее можно мгновенно «выдернуть» из поля зрения быка, и тот сразу остановится; мало того, бык при этом настолько круто может повернуть шею, что в буквальном смысле вывихнет себе позвонок, другими словами, покалечится и потеряет годность для последующего боя. Лишь матадору разрешено оперировать плащом обеими руками в начальной стадии схватки. Строго говоря, бандерильеро, которых также называют пеонами, имеют право обеими руками взяться за плащ лишь в исключительных случаях, а именно, когда бык отказывается сойти с места. Впрочем, весь процесс развития — или упадка? — корриды привел к тому, что упор в большей степени делается на стиль исполнения различных пассов, а вовсе не на их результат, так что нынче бандерильеро выполняют много той подготовительной работы, которой в былые времена занимался только матадор. Матадоры, не владеющие прочными навыками и глубокими познаниями, в том числе техническими, а обладающие лишь пластикой или артистизмом, при возникновении малейшей трудности с быком поручают его заботам опытного бандерильеро, а уж тот своим плащом выполняет подготовительную работу от начала до конца: изматывает быка, утверждает господство человека, словом, совершает все, кроме собственно убийства.

Наверное, это звучит довольно глупо: довести боевого быка чуть ли не до смерти при помощи какой-то тряпочки. Понятное дело, убить плащом его не удастся, зато можно повредить хребет, заставить вывихнуть ногу и в целом покалечить животное за счет его же вспыльчивости, вынуждая вновь и вновь бросаться в бессмысленную атаку, всякий раз «подрубая» его на вершине запала: вот как можно довести быка до изнеможения, превратить его в инвалида, лишить стремительности и почти всех запасов природных сил. Говорят же рыбаки о смерти на крючке. Форель порой гибнет, саму себя изматывая. Сома подтаскивают к борту лодки полным сил и желания сражаться — а он гибнет, так же как и лосось, и форель, и тропический тарпон. Заставь рыбу достаточно долго воевать с лесой и удилищем, и ты ее прикончишь.

Потому и был введен запрет для бандерильеро работать с быком, удерживая плащ в обеих руках. По идее, всю подготовку к убийству и сам финальный акт полагается осуществлять матадору. Что касается пикадоров, то они замедляют быка, вынуждают его менять ритм атак и опускать голову. Бандерильеро вступают в дело в начале схватки: гоняют быка, быстро вонзают бандерильи ему в холку, причем так, чтобы нивелировать все дефекты работы рогами, если они имели место, но ни в коем случае не обессиливая животное, чтобы оно попало в руки матадора практически в целости и сохранности, а уж тот обязан с помощью мулеты скорректировать любую асимметрию атаки, поместить животное в позицию для убийства и убить — спереди, заставив склонить голову перед алой саржей мулеты и вонзив шпагу между лопатками.

По мере развития и упадка корриды был утрачен упор на правильность формы убийства, что некогда представляло собой саму суть боя; первостепенная важность теперь уделяется работе с плащом, бандерильями и мулетой. Эти атрибуты перестали быть лишь средствами, превратились в самоцель, отчего коррида как выиграла, так и понесла потери.

В старое время быки были по большей части крупнее, нежели сейчас, свирепее, хитрее, тяжелее и старше.

Теперь их в угоду матадорам специально выводят поменьше размерами, да и на бой отправляют в возрасте от трех с половиной до четырех с половиной лет, а не от четырех с половиной до пяти, как раньше. Прежде чем стать лицензированным матадором, тореро в течение шести, а то и двенадцати лет набирались опыта в качестве бандерильеро и новильеро. То были зрелые мужчины, знавшие быков от и до, видавшие такие экземпляры, чья физическая сила, мощь, умение пользоваться рогами, своенравие и опасность в целом были на пике. Весь бой подводил к одной-единственной точке кульминации: конечному удару шпаги, подлинной стычке человека и зверя, той вещи, которую испанцы именуют la hora de verdad, «момент истины», и каждое движение на арене служило для подготовки быка к убийству. С такими быками не было нужды искусственно нагнетать градус эмоций, орудуя плащом так, чтобы животное пронеслось как можно ближе. Плащ применялся для изматывания быка и для защиты пикадоров, а пассы, если судить с нынешних позиций, вызывали эмоции в силу размера, веса и свирепости животного, той опасности, которой подвергался матадор, а вовсе не формой или замедленностью их исполнения. Зрителя возбуждал сам факт, что человек устраивает пассы перед быком, вообще находится с ним на одной арене, да еще и утверждает свое превосходство; вот что вызывало эмоции, а не та, как принято сейчас, математическая близость рогов к телу, да чтоб еще при этом стоять как вкопанному. Современная коррида появилась на свет именно благодаря современному быку-«декаденту». И вообще, это искусство является декадентским во всех отношениях, и, подобно большинству упадочных форм, момент его наибольшего расцвета является вершиной гнилости, что мы сейчас и имеем.

Невозможно изо дня в день сражаться с быками, если они всамделишные боевые быки — то есть если они громадны, сильны, свирепы и быстры, умеют орудовать рогами и находятся на пике физической формы, — пользуясь той техникой, которая укоренилась в современной корриде, начиная с Хуана Бельмонте. Она слишком опасна. Технику изобрел Бельмонте. Он был гений, сумевший сломать правила боя; его приемы (а все те действия, которые человек совершает с быком на арене, передаются в испанском одним-единственным глаголом тореар) считались доселе попросту невыполнимыми. Но стоило ему разок их показать, как всем тореро пришлось превращаться в подражателей, коль скоро нельзя давать обратный ход, когда у зрителя появились новые ощущения. Гиганту Хоселито (Бельмонте тщедушен), обладателю атлетического тела, цыганской грациозности, интуиции и благоприобретенных знаний о быках, Хоселито, кому все в корриде давалось играючи, кто жил корридой, кто, казалось, был вылеплен, рожден — если не сказать специально выведен, как порода, — чтобы стать великим матадором, даже ему пришлось осваивать приемы Бельмонте! И это Хоселито, наследник великих тореро, а может, и величайший из всех! Он был вынужден учиться «тореарить» по-бельмонтовски. А Бельмонте все это устроил оттого, что ему недоставало роста и физической силы, из-за слабых коленок. Гений и великий актер, он не принимал на веру ни единого правила. Бельмонтовская метода не была унаследована, она не явилась результатом поступательного развития; это была революция. Хоселито освоил ее, и в годы соперничества, когда каждый из них проводил около сотни боев в год, любил говаривать: «Утверждают, дескать, Бельмонте работает вплотную к быку. Внешне — да. Но по сути ничего подобного. Это я работаю вплотную. Только у меня техника естественней, и вот почему она смотрится не такой близкой».

Короче говоря, декадентский, невозможный, чуть ли не извращенный стиль Бельмонте прижился и развился в здоровое, интуитивно-гениальное великолепие Хоселито и его семилетнее соперничество с Хуаном Бельмонте, в золотой век корриды, хотя искусство боя быков уже катилось под уклон.