Воспоминания торговцев картинами - читать онлайн книгу. Автор: Поль Дюран-Рюэль, Амбруаз Воллар cтр.№ 118

На другой день после моего приезда у меня взяли интервью. Был задан почти ритуальный в Америке вопрос: «Сколько вы стоите?»

– Боже мой, мсье, все, чем я владею, – это картины, и они, на мой взгляд, бесценны. Но коллекционеры пользуются все возрастающим влиянием, их голос все чаще имеет решающее значение…

– Ну что ж, – ответил мой собеседник, – я поставлю цифру, соответствующую тому значению, которое придают вам здесь.

И на следующий день в «Нью-йоркере», в статье, озаглавленной «Легендарный Амбруаз», я прочитал, что стою шесть, а может быть, и восемь миллионов долларов!

Когда я вновь увиделся с этим журналистом, он спросил:

– Ну как, вы читали мою статью?

– Да…

– Вы согласны с тем, что я написал?

– О!.. С таким же успехом вы могли бы назвать сумму в десять, двадцать, тридцать… да что там, для ровного счета – пятьдесят миллионов долларов…

– Вы ведь прибыли позавчера, не так ли? Что ж, вы можете гордиться, за двое суток вам удалось стать стопроцентным американцем.

Впрочем, впоследствии я убедился, что пятидесяти миллионов долларов не всегда достаточно для того, чтобы произвести впечатление даже на среднего американца. Я остановился возле киоска, где была выставлена газета с портретом богатой наследницы из Чикаго, под ним указывались размеры ее приданого: сорок пять миллионов долларов. Сзади меня какой-то прохожий (я принял его за рассыльного) что-то сказал. Услышав его слова, мой друг, который меня сопровождал, рассмеялся. Я вопросительно посмотрел на своего спутника, и тот объяснил:

– Он сказал: «Как! У нее нет даже пятидесяти миллионов! Эта барышня выглядит более обеспеченной».

Один из первых вопросов, заданных мне по прибытии, был следующий:

– Что вы думаете об американских женщинах?

Я ответил, что они восхитительны.

– Кого вы считаете более красивой: француженку или американку?

– Когда я вижу американку, я нахожу самой красивой ее. Но когда передо мной француженка, мне кажется, что она самая очаровательная.

– А если, мсье, перед вами окажутся вместе американка и француженка?

– Ну что ж, я не стану поступать, как Парис, а разделю яблоко пополам.

– Вы были в зоопарке? – поинтересовался тот же журналист.

– Да, я видел там медведя, с которым не хотел бы встретиться где-нибудь в лесу.

– А как вам белочки?

– Нет существ более грациозных.

И интервьюер подытожил нашу беседу на страницах своей газеты следующим образом: «Господин Воллар в восхищении от американок, но он предпочитает им белочек!»

В другом интервью меня спросили:

– Сколько этажей в вашем доме?.. Три? В Америке это не принято… Скажем: шесть этажей, до отказа набитых шедеврами!.. Вы открыли Сезанна, Ренуара, Дега?..

– Ну что вы! В 1876 году, когда мне не было и десяти лет и я жил на далеком острове Реюньон, господин Шоке и другие открыли Сезанна. А что касается Дега и Ренуара, то еще до 1876 года люди вроде Дюран-Рюэля, Мэри Кэссетт, Теодора Дюре, Дюранти привлекли к ним внимание публики.

– Да, да, – не унимался мой собеседник. – Это вы открыли Дега, Сезанна, Ренуара.

Единственное, чего я не мог отрицать, – это то, что первую выставку Сезанна организовал именно я. И поскольку считалось, что мастер из Экса привнес в живопись свободу, меня в конце концов стали грубо отождествлять с самим художником, поэтому позднее, выступая с лекцией, я услышал от председателя собрания, что «с приездом господина Воллара Америка ощутила дыхание свободы».

Каково же было изумление людей, в присутствии которых я распаковывал чемоданы, когда они увидели среди моих вещей коробки французских спичек, привезенные мной в страну, где спичками можно воспользоваться бесплатно в любом кафе! Должен признаться, что именно я просил горничную не забыть об этом важном предмете.

Небоскребы Нью-Йорка, настолько высокие, что их вершины можно разглядеть лишь с большим трудом, поражают вас самыми неожиданными формами. Один увенчан копией башенки, украшающей суконные ряды Ипра, другой напоминает часовню Версаля с ее вазами в стиле Людовика XIV. Вспоминаю один из таких «билдингов»: на его крыше поблескивал крест Почетного легиона, размеры которого были пропорциональны высоте здания. Он служил прохожим напоминанием о том, что владелец дома – кавалер этого ордена.

Я сказал, что небоскребы являют взору самые неожиданные формы, смешение всех стилей. Готика, ренессанс, казарменный стиль соседствуют здесь друг с другом. Но, будучи освещенными, все эти здания напоминают пироги из пчелиного воска, где каждая ячейка приняла вместо меда капельку электричества. В результате возникает мощный архитектурный ансамбль, и все эти разноликие сооружения, охваченные одним взглядом, создают впечатление единого стиля – стиля абсолютно беспрецедентного, может быть, новаторского, во всяком случае делающего Нью-Йорк уникальным городом мира.

Гарлем!.. Друзья повели меня в ресторан, расположенный в негритянском квартале. После ужина мы остались в зале, чтобы послушать по радио прогнозы относительно президентских выборов. Через открытую дверь на кухню можно было видеть служанку, ощипывающую птицу. На голове у нее была одна из тех бумажных шапочек, которые надевают во время карнавала. Обслуживавший нас негр подошел к ней и накинул ей на плечи передник, чтобы защитить женщину от сквозняка; затем, когда птица была ощипана, они почти благоговейно поцеловались в губы и пошли танцевать в столовую. Это был танец, который, как мне сказали, называется «Нежность»: партнеры тесно прижимаются друг к другу. Продолжая танцевать, они о чем-то разговаривали и, должно быть, говорили о своей страстной любви, так как их глаза блестели странным блеском. Однако лица оставались неподвижными, словно были вылиты из бронзы. На самом деле под этой невозмутимой маской скрывался бурный темперамент, готовый в любую минуту взорваться. На кухне послышалась какая-то возня, оба чернокожих танцора бросились туда, и мы увидели, что они сотрясаются от хохота: один из цыплят вырвался из клетки и, преследуемый кошкой, спрятался в кастрюле.

После ужина мы пошли посмотреть негритянское ревю. Я видел подобное выступление в зале Ваграма, куда съехался весь Париж, но это не имело ничего общего с тем возбуждением, которое постепенно овладевало негритянскими актерами Гарлема и кульминация которого сама по себе была захватывающей. Мои спутники сказали мне, что эта самая гарлемская труппа недавно дала несколько представлений «Макбета». Как бы я хотел посмотреть этот спектакль!

Одна из характерных черт американца – щедрое гостеприимство, если он принимает вас дома. На улице вы ощущаете свою оторванность от мира, словно каждый из прохожих ваша полнейшая противоположность, но, оказавшись в гостях у американской семьи, вы начинаете чувствовать себя как дома. Забавно, но именно в Америке я впервые отведал виски, так же как в Англии, на родине виски, попробовал впервые коктейль. Признаюсь, этих двух экспериментов мне хватило сполна, и я ими ограничился.