— Расскажешь кому — убью.
Не давая мне в очередной раз подумать о произошедшем и заставляя все еще пребывать в ошарашенном состоянии, близком то ли к удивлению, то ли к панике, мощными гребками доплыл до берега. Там достал из складок плаща нож, саданул себя по ладони.
— Ты что творишь!
Я бросилась к Ингару, но он не обратил внимания на мои слова. Вытащил флакон с зельем и позволил крови стечь по стеклу. Затем поймал мой взгляд и неожиданно дернулся, как от удара. Одна капля сорвалась и упала в воду. Готовое зелье вспыхнуло, стало прозрачным, как слеза, но Ингар по-прежнему смотрел на меня, а не на флакон.
— Последний ингредиент, — наконец заявил он.
Отбросил нож, закрыл флакон, поставил на ближайший валун и бросился в воду, явно желая меня догнать. Я завизжала, поплыла в сторону, нырнула, оказалась под струями водопада и неожиданно ощутила, что меня обнимают. Как Ингар здесь оказался? Откуда такая невероятная скорость? Развернул, почти касаясь губ, тихо признался:
— Никогда не встречал таких, как ты.
— Это каких? — пискнула я, ощущая, как под моей ладонью бьется его сердце.
И мышцы такие… каменные, и потрогать своего злодея хочется все сильнее.
— Я знаю, что пожалею.
Он о чем?
— Сотни раз пожалею. Тысячи… О многом.
Сошел с ума?
Запрокинул мою голову, вгляделся в глаза, а потом… Я даже не осознала, как подобное случилось и в какой момент. В глазах Ингара танцевало пламя, манило, обжигало. И едва его губы коснулись моих — сначала нежно, будто чего-то опасаясь и пробуя, а потом жадно и страстно, подчиняя и сводя с ума, заставляя выкинуть из головы все мысли, — я поняла, каким огонь может быть на вкус. Чуть терпким, с примесью диких цветов, с запахом неизменной тьмы… Но разорвать поцелуй была не в силах. И он длился, наполняя меня пламенем, заставляя жар окутывать тело, бесстыдно ласкать, выгибаться в руках незнакомого мужчины.
Это не я… Это колдовство… Это…
— Откуда ты взялась, огонек? Откуда? — прошептал Ингар в мои губы, не отпуская. — Самая обычная с виду, взбалмошная, одетая, как нищенка…
— Да как ты…
— Наказание… Небеса мои, — прошептал Ингар и снова впился поцелуем.
И как это у него получается? Как? Все мои благоразумные мысли смел, заставил стонать в те крошечные мгновения, когда отпускал, плавиться, словно свеча. Взгляд скользнул ему за спину…
— А-а-а!
Кричать я умела знатно, что тут скажешь. И вместо того чтобы отодвинуться от Ингара, словно ища защиты, прижалась теснее, широко раскрытыми глазами глядя на воду, усеянную алыми полыхающими цветами. Они словно были сделаны из огня, и каждый лепесток колыхался, как самое настоящее живое пламя.
Красиво, конечно, до жути — ночь, укрывшая затихший сад, серебристые струи воды, безграничное звездное небо, алые, явно волшебные цветы. И мужчина рядом. Мое личное проклятие, так как забыть то, что он со мной недавно творил, не смогу никогда. Но и пугающе… тоже до жути.
И волшебство момента стремительно стало таять, исчезать, убегать, как песок сквозь пальцы. В груди разливалась горечь. Ингар просто воспользовался ситуацией. И если бы я не остановилась… Колючие ежики, даже не хочу думать о подобном повороте событий. А все это… Колдовство! Чистой воды обман! Мошенничество!
— Да как ты мог! — возмутилась я, освобождаясь и отплывая.
— Яна! — крикнул Ингар, глядя на меня какими-то ошалевшими глазами.
Пламя в них уже безумствовало, билось, словно зверь в клетке. Нырнула, оказываясь от мужчины подальше, стараясь не обращать внимания на алые сверкающие цветы. Возле камня, на котором лежал флакон с зельем, вспыхнула воронка портала. Я рванула к ней, не думая.
— Яна! Стой! Не уходи… Не смей! Яна!
Ингар почти рычал, выскользнув из-под струй водопада. Но меня было не остановить. И чувство — то светлое и пламенное, что до этого билось внутри, — переросло во что-то гадкое и противное.
— Яна!
Я выскочила на берег, схватила злополучный флакон, зацепив плащ, на котором он лежал. Ладно, одежда не будет лишней, а этот гад явно не обеднеет.
— Яна! — Теперь мужчина рычал так, что дрожали деревья. Вдали, кажется, даже гремел гром, и сверкали молнии. Или это у меня так разыгралось воображение?
Но я, не оглядываясь, шагнула в воронку портала.
Ингар
— Ты с ума сошел!
В этот раз я не спорил, а был полностью согласен с отцом.
— Ты…
Дальше последовали такие ругательства, которые отец не употреблял даже тогда, когда наш дворец чуть не разнесла моя едва проявившаяся сила, а я просто пытался хоть немного прийти в себя.
Не получалось. Мысли путались, сводясь к одной — кем надо быть, чтобы не узнать свою пару?
Мной.
И внутри от злости, бессилия и собственной сотворенной глупости все рычало и билось так, что хотелось выть.
Девчонка совсем. Не подозревающая о том, кто я. Ничего не знающая о драконах. Абсолютно ничего. Ни истории, ни их силы, ни даже имен правящего рода. Нереально. Но это было так. И откуда она взялась? Как? Вовек не узнать.
— Как ты посмел пройти с ней обряд линары, даже не поставив меня в известность?
Сила отца била наотмашь, жестоко и больно. И я не устоял, сколько ни пытался, оказался перед ним на коленях, задыхаясь от жара в крови.
— Отец, пожалуйста… выслушай.
Он дернулся, откинул за спину нарядную косу, перевитую лентами с драгоценными камнями, которые я никогда не любил носить, уставился на меня. Во взгляде сквозило… удивление.
— Повтори, что?
— Выслушай меня, прошу.
Он сел в ближайшее кресло, притянул бутылку вина, отпил прямо из горла, вытер рот рукавом, чего раньше не делал. Но и я ведь… никогда не просил.
— Я не знал, что эта моя ийрия. Думал, Лар прислал кого-то отвлечься.
— Ты хотел… после того как… узнал… что узнал… отвлечься с другой женщиной?
Отец поднялся, гневно сверкая глазами, снова позволяя своей силе вырваться, ударить меня. Не больно, но ощутимо, поэтому и стыдно. Но гораздо хуже признаваться, как я не поверил в слова дайне о паре, посчитал их бредом, чьей-то уловкой, черным колдовством.
Врагов у меня хватает. И да, темные горы Архарна, решил провести ночь с женщиной, используя единственный способ, чтобы убедиться: я еще свободен, могу развлекаться, не привязан к избранной богами незнакомке, словно цепями! Ненавижу! Внутри все пылает огнем, горит так, словно не хватает воздуха.
— Отвечай!
Сила отца снова склонила к земле, заставляя чувствовать себя полным ничтожеством, сдерживать рык и горечь.