Взлеты и падения великих держав - читать онлайн книгу. Автор: Пол Кеннеди cтр.№ 48

Вместе с тем это не означало, что Великий альянс мог навязать свою волю Франции или Испании. Действительно, за пределами этих двух королевств события разворачивались в пользу союзников. Решительная победа армии Мальборо в битве при Бленхейме (1704) нанесла огромный урон франко-баварским соединениям и ликвидировала угрозу вторжения Франции в Австрию. Последующее сражение под Рамильи (1706) позволило англо-голландским войскам освободить большую часть южных Нидерландов, а под Оденарде (1708) — жестко пресечь любые попытки французской армии вернуть потерянные территории ^{174}.

На море без активного участия в войне основных сил вражеского флота после безрезультатного сражения при Малаге (1704) внушительная английская и более скромная голландская флотилии сумели продемонстрировать все свое превосходство. Для них теперь не составляло большого труда помочь с моря своему новому союзнику — Португалии, которая, в свою очередь, стала готовой базой для кораблей альянса и поставщиком бразильского золота. Теперь можно было отправлять войска в Западное полушарие для завоевания территорий, принадлежавших Франции в Вест-Индии и Северной Америке, а также нападать на испанские морские караваны с золотом и серебром. С захватом Гибралтара английский флот не только получил контроль над выходом из Средиземного моря, но и разделил французские и испанские базы и флотилии. Британские корабли обеспечили захват Менорки и Сардинии, защищали Савойю и итальянское побережье от возможного нападения со стороны французов, а когда союзники перешли в наступление, — прикрывали вторжение имперских войск в Испанию и оказывали поддержку при попытке взять Тулон ^{175}.

Однако общее превосходство военно-морских сил Великого альянса не спасало торговые суда стран-участниц от нападений французских пиратов. И в 1708 году для снижения потерь английский военный флот был вынужден заняться также сопровождением коммерческих грузов. Английские фрегаты не смогли ни полностью закрыть французских каперов в Дюнкерке и Жиронде, ни создать абсолютную торговую блокаду Франции, поскольку для этого необходимо было постоянно патрулировать всю франко-испанскую береговую линию. Даже захват судов с зерном из французских портов на протяжении всей суровой зимы 1709 года не поставил по большей части самодостаточную империю Людовика XIV на колени.

Военные кампании против Франции и Испании еще нагляднее демонстрировали, что альянс способен лишь «ранить», но не «убить». В 1709 году союзническая армия после краткосрочной оккупации Мадрида вынужденно покинула страну, не имея сил удержать ее перед лицом растущей испанской угрозы. На севере Франции англо-голландские войска не смогли устроить врагу второй Бленхейм, и война все больше становилась изматывающей, кровавой и разорительной для казны. Кроме того, в 1710 году в английском правительстве обосновались консерваторы, стремящиеся к миру, который бы отвечал морским и имперским интересам Великобритании и снизил затраты на войну на континенте. Наконец, эрцгерцог Карл, будучи претендентом на испанский трон со стороны альянса, неожиданно стал императором Священной Римской империи, что заставило партнеров отказаться от идеи отдать ему еще и испанскую корону. После одностороннего выхода из войны англичан в начале 1712 года, а позже и голландцев даже император Карл, так страстно желавший стать испанским королем Карлом III, спустя еще один год бесплодных попыток продолжать военную кампанию признал необходимость заключения мира.

Подписание Утрехского (1713) и Раштаттского (1714) мирных договоров положило конец Войне за испанское наследство. Если рассматривать мирные договоренности в целом, очевидно, что в самом выгодном положении оказалась Великобритания ^{176}. Даже получив Гибралтар, Менорку, Новую Шотландию, Ньюфаундленд и Гудзонов залив, а также торговые концессии в испанском Новом Свете, она не смогла нарушить баланс сил в Европе. Действительно, комплекс из одиннадцати отдельных соглашений, составлявших договоренности 1713–1714 годов, в достаточной степени укрепил равновесие на континенте. Французскому и испанскому королевствам суждено было навсегда остаться разделенными, а в Великобритании было формально утверждено протестантское наследство. Габсбургская империя, потерпев неудачу в Испании, получила южные Нидерланды и Милан (нанеся таким образом еще один удар по могуществу Франции), а также Неаполь и Сардинию. Голландцы сохранили независимость, но Соединенные провинции лишились прежнего влияния на море и в коммерции и теперь были вынуждены сосредоточиться на укреплении своих южных границ. Кроме того, Людовик XIV окончательно потерял возможность реализовать свои династические и территориальные амбиции, а само французское государство было «наказано» семикратным увеличением госдолга, к чему привели среди прочего непомерные траты на войну. Но если на суше существовал баланс сил, то на море безраздельно правила Великобритания. Поэтому неудивительно, что либералы, вернувшиеся к власти после вступления на трон Георга I в 1714 году, так стремились сохранить все положения Утрехтского мирного договора и даже были готовы подписать с Францией отдельное соглашение после смерти главного врага англичан Людовика XIV, умершего через год.

Перераспределение власти среди западноевропейских государств, произошедшее за эти пятьдесят лет нескончаемых войн, было менее существенным, чем на востоке континента. Границы стран там были более условными, а огромными ее участками управляли приграничные феодалы, хорватские нерегулярные войска и казацкие атаманы, а не силы регулярной королевской армии. Даже когда национальные государства начинали воевать друг с другом, это происходило на значительных пространствах, поэтому сторонам приходилось привлекать нерегулярные войска, гусар и т. д., чтобы нанести стратегический удар по позициям противника. В отличие от военных кампаний в исторических Нидерландах, успехи и провалы здесь сопровождались переходом из рук в руки огромных территорий, что делало более наглядными взлеты и падения государств. Например, в этот период Европа стала свидетелем последней серьезной угрозы Вене со стороны турок, а затем — их стремительного поражения и бегства. Грандиозная инициатива австрийцев, немцев и поляков не только спасла в 1683 году столицу империи от турецкой армии, но и вылилась в более масштабную кампанию «Священной лиги» ^{177}. После большого сражения у Мохача (1687) турки навсегда лишились власти на Венгерской равнине. И несмотря на временную стабилизацию на фронтах из-за отзыва части германских и габсбургских войск для войны с Францией в 16891697 годах, дальнейшие поражения турецкой армии под Сланкаменом (1691) и Зентой (1697) лишь подтвердили наметившуюся тенденцию. Получив возможность сконцентрировать свои ресурсы на балканском фронте и использовать таких полководцев, как принц Евгений Савойский, Габсбургская империя теперь могла самостоятельно противостоять туркам. И хотя она не в силах была организовать свои разнородные земли так же эффективно, как западные монархии, тем не менее ей было гарантировано будущее одного из ведущих европейских государств.