Взлеты и падения великих держав - читать онлайн книгу. Автор: Пол Кеннеди cтр.№ 47

И хотя Неймегенский мир, заключенный в 1678–1679 годах, положил конец открытому противостоянию, неприкрытое желание Людовика XIV «скруглить» северные границы Франции, его стремление стать «властителем Европы» и тот тревожный факт, что в мирное время он содержал 200-тысячную армию, не могли не беспокоить как немцев, голландцев, испанцев, так и англичан ^{169}. Однако это не означало готовности государств немедленно возобновить военные действия. Голландские торговцы предпочитали торговать в мирных условиях, германские правители, как и английский король Карл II, были привязаны к Парижу субсидиями, а Габсбургская империя отчаянно сражалась с турками. Поэтому, когда Испания в 1683 году пыталась защитить свои Люксембургские владения от поползновений Франции, ей пришлось бороться с армией Людовика в одиночку и в итоге потерпеть неизбежное поражение.

Вместе с тем начиная с 1685 года ситуация в Европе начала складываться для Франции не лучшим образом. Преследование гугенотов потрясло всю протестантскую Европу. В последующие два года турки были разгромлены и выгнаны из окрестностей Вены, а император Леопольд, овеянный славой и обладающий достаточными военными ресурсами, мог наконец обратить внимание на запад. В сентябре 1688 года обеспокоенный французский король решил вторгнуться в Германию, превратив тем самым европейскую «холодную» войну в «горячую». Действия Франции мало того что заставили ее континентальных противников встать в открытую конфронтацию, но и позволили Вильгельму Оранскому взойти на английский трон вместо дискредитировавшего себя Якова II.

Таким образом, к концу 1689 года Франция оказалась один на один с Соединенными провинциями, Англией, Габсбургской империей, Испанией, Савойей и крупнейшими германскими государствами ^{170}. Но этот альянс на самом деле не был таким уже грозным, как может показаться на первый взгляд. Его ядром являлись англо-голландские силы и армии германских государств. Несмотря на определенную несоизмеримость данной группировки, она обладала достаточной решимостью, финансовыми ресурсами, сухопутными и морскими вооруженными силами, достаточными для противостояния Франции эпохи правления «короля-солнце». Еще десять лет назад Людовик, возможно, и имел перевес в силах и ресурсах,, но французские финансы и торговля после смерти Кольбера находились в достаточно плачевном состоянии, и ни армия, ни флот (хотя и превосходящие противника по численности) не были готовы к длительным военным действиям на отдаленных территориях. Нанесение быстрого поражения одному из основных союзников могло вывести Францию из этого тупика. Но кто станет этой целью и готов ли был Людовик к столь смелому шагу? Три года «король-солнце» колебался, и когда в 1692 году он наконец отправил через Ла-Манш 24-тысячную экспедицию, «морские державы» оказались настолько сильны, что просто разгромили французскую эскадру с десантом у мыса Барфлер, а затем под Ла-Хогом ^{171}.

Начиная с 1692 года конфликт на море превратился в тихую, изнуряющую и губительную для всех сторон войну, направленную на разрушение внешней торговли. В рамках принятой стратегии нарушения коммерческих связей противника французское правительство всячески поощряло своих каперов, нападавших на английские и голландские торговые суда, что, в свою очередь, позволяло военному флоту страны в меньшей степени заниматься такого рода операциями. С другой стороны, флот союзников приложил все силы для того, чтобы увеличить давление на экономику Франции, устроив ей торговую блокаду и лишив, таким образом, голландцев возможности поддерживать коммерческие отношения с врагом, что у них уже вошло в привычку. Ни одна из предпринятых мер не поставила противника на колени, но каждая из них усилила экономическое бремя войны, делая ее непопулярной среди торговцев и крестьян, которые уже пострадали от последствий плохих урожаев. Наземные кампании также превращались в дорогую, затяжную борьбу с крепостями и преодоление водных путей: крепости Вобана сделали Францию фактически неприступной, но подобные же препятствия не позволили и французской армии быстро продвинуться в Голландии или рейнском Пфальце. Каждая из сторон конфликта выставила больше 250 тыс. солдат. Затраты на поддержание такой армии были запредельными даже для этих богатых стран ^{172}. И несмотря на одновременные кампании за пределами Европы (в Вест-Индии, на Ньюфаундленде, в Акадии и Пондишери), ни одна из них не была столь значительной, чтобы изменить баланс сил как на суше, так и на море. Так что к 1696 году, когда жалобы на слишком высокие налоги зазвучали и со стороны английских консерваторов в лице крупнейших землевладельцев, и со стороны амстердамских бюргеров, а Франция страдала от нехватки продовольствия, у Вильгельма и Людовика было уже достаточно причин для того, чтобы найти компромиссное решение в своем споре.

В результате Рисвикский мирный договор (1697) хотя и оставлял за Людовиком XIV ряд его завоеваний, в общем и целом вернул все на довоенный уровень. Тем не менее итоги этой Девятилетней войны (1689–1697) не были столь уж незначительными, как представляли себе ее современники. Вне всякого сомнения, война охладила пыл Франции относительно расширения своих владений на суше, а также ослабила ее влияние на море. В 1688 году произошла «Славная революция», Англия обезопасила свои ирландские рубежи, упрочила свое финансовое положение и модернизировала армию и флот. Установился неписаный англо-голландско-германский закон по защите Фландрии и Рейнской области от захвата Францией. Хоть и высокой ценой, но политический плюрализм в Европе был восстановлен.

Учитывая настроения, царившие среди измученных войной жителей большинства столиц, возобновление конфликта едва казалось возможным. Однако когда внуку Людовика в 1700 году было предложено стать наследником испанского трона, «король-солнце» увидел в этом идеальную возможность для расширения власти Франции. Вместо того чтобы пойти на компромисс со своими потенциальными конкурентами, он от имени своего внука внезапно захватил южную часть Нидерландов и получил исключительные права на торговые концессии для французских коммерсантов на бескрайних просторах огромной Испанской империи в Западном полушарии. Эти и другие провокации со стороны французского короля стали очередным тревожным звонком для англичан и голландцев — достаточным для того, чтобы заставить их в 1701 году присоединиться к Австрии в составе другой коалиции и изо всех сил пытаться помешать реализации желаний Людовика XIV. Началась Война за испанское наследство.

И снова общий баланс сил и налоговых ресурсов говорил о том, что каждый из союзов может нанести противнику серьезный урон, но не сокрушить его окончательно ^{173}. В определенном смысле Людовик был сильнее, чем во время войны 1689–1697 годов. Испанцы с готовностью присягнули его внуку, теперь их Филипп V и Бурбоны могли действовать рука об руку в различных сферах. Французы в финансовом плане, безусловно, получили огромную выгоду от импорта испанского серебра. Кроме того, Франция повысила уровень своего военно-технического оснащения, и в какой-то момент численность ее армии даже достигла полумиллионной отметки. Однако австрийцы, балканским границам которых к тому времени почти ничто не угрожало, в этой войне играли уже более значительную роль, чем в предыдущей. И самое главное, преисполненное, решимости британское правительство вынуждено было использовать колоссальные национальные ресурсы в виде существенных субсидий германским союзникам, собственного мощного флота, а также, что необычно, значительных сухопутных сил под командованием блестящего полководца герцога Мальборо. Последний, имея под командованием войска численностью от 40 до 70 тыс. человек — как английских солдат, так и наемников, присоединился к превосходной более чем 100-тысячной голландской армии и примерно такой же по размеру габсбургской армии, чтобы не дать Людовику XIV реализовать свои планы относительно господства в Европе.