– И пиво для моего дорогого гостя! – добавил Эндрю.
Элис, которая поместилась во главе стола, оживленно расспрашивала Ивонн про номер в отеле: не жаркий ли, удобны ли подушки, есть ли москитные сетки…
Мне показалось, Ивонн раздражается.
– Нормальный, – ответила она резковато. – Как и думали. Все нормально.
Карл наклонился ко мне.
– Элис хочет, чтобы все было идеально. И так каждый год. Но какая разница?
– Где вы остановились?
– Где-то там, – повел подбородком. – Хороший бассейн, кое в каких номерах – вид на море. Но не у нас. В самый первый год, когда мы потеряли Джесмин, – жили в апартаментах «Барбати», и после нам всякий раз делали там скидку. Их снесли, чтобы построить этот шикарный отель…
– «Делфинос».
– Тот же управляющий, но…
– Люди забывают.
– Ага, – пожал плечами Карл. – Люди много чего забывают.
Подростки устроились в дальнем конце стола. Мы с Дейзи одновременно подняли глаза. Она залилась краской. Я улыбнулся и едва заметно кивнул. Приятно, оказывается, когда у тебя на нее что-то есть.
– Нет смысла? – спросил Карл.
Я обернулся.
– Прошу прощения…
– В машине Элис говорила, что в ночь, когда пропала Джесмин, ты был на Пиросе, собственно, в Агиос-Стефанос, но ничего не помнишь и спрашивать нет смысла.
– Боюсь, она права. Та ночь – белое пятно.
Он кивнул.
– Последняя рюмка оказалась лишней?
Мне становилось не по себе.
– Точно. И предпоследняя, честно говоря, тоже.
– А вот я тебя узнаю… – Он прищурился, закусив губу. – Да, точно! Ты был на улице!
– По-моему, нет. По-моему, я к тому времени уже уехал.
– Уверен? – Он постучал пальцем по голове. – У меня хорошая память на лица.
Сознание мое на бешеной скорости помчалось в прошлое, припоминая наши беседы с Элис. Она же говорила, что я уехал на такси гораздо раньше, чем исчезла Джесмин. Я ломал голову в поисках настоящего, собственного воспоминания – пустота.
– По-моему, нет, – повторил я. – А я надеюсь, что такое в любом случае запомнил бы.
Во главе стола Элис рассказывала Тине и Ивонн историю с козами – энергично жестикулируя, как будто наполняя действие жизнью и воздухом. Я представил, как без ее усилий рассказ затухает, обмякший и бесформенный, и меня накрыла волна сочувствия. Что за сделку с дьяволом она заключила, притворяясь, что Джесмин жива и есть надежда? Еще я заметил, что больше всего в этой компании мне жаль именно Элис, а не Ивонн. Очень странно…
Карл похлопал меня по руке, чтобы привлечь внимание.
– Эндрю сказал, ты писатель.
– Да, пишу романы.
– Я не из читающих, хотя один знакомый из паба издал книгу по филателии – в смысле напечатал на свои деньги… А, спасибо!
Принесли его светлое пиво, и он сделал первый большой глоток.
– Чем занимаешься? – спросил я.
Он поставил стакан.
– «Би энд Кью», работа с клиентами, отдел пополнения. А начинал как администратор музыкальных групп. «Биг Таллула», «Стив энд зе саншайн боиз», «Крукс». – Вопросительно поглядел на меня. – Не слыхал?
Я сконфуженно покачал головой.
– Так мы с ней и познакомились в девяносто пятом. Отличная была артистка, пела, словно птичка. Потом все бросила. С тех пор как Джесмин нас покинула – ни разу!
Он смолк и посмотрел через стол на Ивонн.
Элис наклонялась к ней, указывая пункты в меню.
– По-моему, тебе надо заказать мусаку
[11]. Ты ее любишь.
– Хорошо, что кто-то говорит мне, что я люблю, – произнесла Ивонн, опуская меню.
Вид у нее был совсем измученный. Она уронила руки вдоль тела, как будто не знала, что с ними делать.
– Наверное, с тех пор многое перевернулось с ног на голову, – заметил я Карлу.
– Дурацкая жизнь, – отозвался он. – Не представляешь, как ее не хватает! Даже не знаю. Запросто можно озлобиться.
– Какая она была? – спросил я после паузы.
Он складывал салфетку во все меньшие и меньшие квадратики.
– Отчаянная, не буду врать. Бесконечный тонзиллит. Много пропустила в школе, отстала. Но очень любила кроликов, хотя Ивонн приходилось вечно напоминать, чтобы почистила клетку. Они часто грызлись – все время препирались, но это просто возраст, понимаешь? Джес как раз увлеклась Эминемом, мальчишками. Делала все, что заводило мать. Горячие точки…
Я посмотрел через стол, где юная часть нашей компании поголовно уткнулась в телефоны.
– С подростками нелегко, – кивнул я. – Согласен.
Карл вытащил из заднего кармана бумажник и достал фотографию Джесмин. Ту самую, с рыжим котом у щеки. Только это фото не обрезали, и был виден стол: грязные картонки из-под еды, недоеденная пицца и пролитая бутылка пива – совсем не такая кухня, как можно было бы представить, – грязная, захламленная. Горячие точки…
Карл прерывающимся голосом добавил:
– И улыбка была такая задорная. То есть не была, есть…
Подоспел заказ, и Эндрю вытянул шею, командуя официантом, разносящим кебабы из баранины и стейки из рыбы-меч. Мы с Ивонн оба заказали мусаку, хотя она едва притронулась к еде.
Эндрю одной рукой выжимал лимон на кальмаров, а другой показывал Фиби передать ему кувшин с водой.
– Здесь сейчас все вверх дном, – заявил он. – Бедная девушка! Изнасиловали ночью после клуба.
Луис что-то пробормотал.
– Что ты сказал? – переспросила Элис.
– Я сказал «безмозглая шалава».
– Луис!
– Пол ее так назвал!
Мои ноги дернулись вперед, да так, что стул прокорябал пол.
– Ничего подобного!
Эндрю встал.
– Так нельзя говорить, Луис!
Он пожал плечами, и Элис накрыла своей рукой руку Ивонн.
– Прости, – сказала она. – Не стоило об этом…
Ивонн убрала руку.
– Насильника нашли?
Элис переглянулась с Эндрю. Уголки ее губ чуть опустились, и она едва заметно покачала головой. В сережках отразилось пламя свечей.
– Нет. Пока нет.
После ужина я пошел в туалет и уставился на свое отражение в зеркале, пытаясь придать ему спокойное, нормальное выражение. Выкурил сигарету и поэтому задержался дольше, чем рассчитывал. Когда вернулся к столу, за ним сидела одна Тина. Другие, по ее словам, разбрелись кто куда – купить мороженое, «подышать». Ивонн разволновалась, и Элис предложила проводить ее пешком домой.