Тина протянула мне пачку молока, но я жестом отказался. Судя по виду – ультрапастеризованное.
– Как спалось? – спросила она.
– Хорошо.
Я внимательно на нее посмотрел. Знает ли про Луиса?
– Просыпался пару раз.
Эндрю убрал телефон в задний карман и присоединился к нам. Выдвинул стул.
– Псина разбудила? Не затыкалась всю ночь!
– Не преувеличивай, – поправила Тина. – Не всю.
– Ну не знаю, – ответил он. – По крайней мере, она старалась.
Мы немного поговорили о несентиментальном отношении греков к животным. Тина, которая утверждала, что спала и ничего не слышала, высказала мнение, что бедную шавку, наверное, не кормят и вообще не дают спать. Я предположил, что она либо чересчур серьезно подходит к своим охранным обязанностям и лает на каждого встречного-поперечного, либо брешет просто от отчаяния, надеясь, что кто-нибудь придет и ее спасет.
– Проблема в том, – добавила Тина, – что этот лай не просто мешает, он выводит из себя, потому Эндрю, наверное, и не спал. Это как поздняя гулянка у соседей. Просыпаешься от шума, но успокоиться не можешь из-за наплевательского отношения.
– Эмоциональный аспект шума, – изрек я. – Обсудим?
Эндрю отодвинул кофе и встал, с важным видом печатая что-то в телефоне. Заявил, что попробует выяснить, кто хозяин псины – возможно, подрядчик – и поговорит.
– Ни в какие ворота! – добавил он. – Хватит того, что они днем ковыряют нашу землю. Не понимаю, почему надо еще и лишить нас сна!
«Нашу землю». Я вяло отметил про себя его оговорку.
Моя рука оказалась в столбе солнечного света, и я чувствовал, как поджаривается кожа. Денек ожидается – настоящее пекло! Наклонился почесать укус на лодыжке и тут же обнаружил другие, на шее, руках и лице.
– Черт! – Ощупал пальцами. – Сожрали заживо!
– Кстати, кусают только самки, – заметил Эндрю. – Ты знал? Самцы ищут нектар, и только самки – кровь.
– И не говори! – со смехом отозвался я.
Многозначительный ответ одного мужчины другому.
Послышался рев мотора. Машина, трясясь на ухабах, преодолевала последний крутой подъем. Потом тишина, хлопок водительской дверцы. Из-за угла появилась хмурая Элис в шортах и коротенькой маечке поверх бикини.
– Здравствуй, солнышко! – произнес я, надеясь вызвать улыбку.
Не отвечая, она стремительно подошла, положила на стол бумажный пакет и повернулась к Эндрю.
– В порту куча полицейских! Вчера в клубе кое-что случилось. Напали на девушку. – Она ухватилась рукой за спинку моего стула, но смотрела не на меня, а на Тину. – Где Фиби и Дейзи?
– Еще не вставали, – отозвалась та. – Спят. Какой ужас… – Вынула из бумажного пакета и аккуратно разложила на столе девять нектаринов и плоскую сероватую булку хлеба. Похлопала по соседнему стулу. – Сядь!
Элис неохотно опустилась на краешек. Эндрю заложил руки за голову и пристально ее рассматривал.
– Изнасилование? – спросил он.
Щека Элис подергивалась, но голос звучал спокойно.
– Подробностей не знаю, но полиция везде. Женщина из пекарни сказала, что они пробыли там всю ночь. Она тоже почти ничего не знает. Только, что это молодая девушка. Ее нашли в воде, всю в синяках, расстроенную, пьяную. Одежда – в клочья. Говорила что-то несвязное. Наверное, да, изнасиловали.
– Бедняга, – произнес я. – Надеюсь, они найдут ублюдка.
Потянулся за хлебом. Несмотря на неважнецкий вид, он был еще теплым и восхитительно пах дрожжами. Я как можно незаметнее отломил кусочек и отправил в рот.
– Фиби и Дейзи ничего не говорили? – спросила Элис. – Не видели?
– Я не спрашивал, – отозвался Эндрю.
– Возможно, им придется давать показания… – произнесла Тина.
– А Луис? – встрял я, прожевывая.
Элис хмуро повернулась.
– Что Луис?
– Просто любопытно, может, он что-нибудь видел…
Она покачала головой, поглядела на Эндрю и снова на меня.
– Нет, он рано вернулся, гораздо раньше девочек.
– Ясно. Ну, если ты так говоришь, ладно…
Вот, значит, как она подает его маленькое приключение.
Эндрю крутил в руках телефон.
– Позвонить Гаврасу? Может, что-нибудь прояснится.
– Не знаю… – Элис бросила на него быстрый взгляд, встряхивая руки, словно они мокрые. – Да… Нет… Не надо. Будет выглядеть, как будто мы вмешивается.
– Кто такой Гаврас? – поинтересовался я.
– Шеф полиции Пироса, – ответил Эндрю. – Был заместителем, когда пропала Джесмин. Хорошо говорит по-английски. За эти годы не раз пересекались.
Я взял Элис за руку, стараясь ее успокоить.
– Я бы совершенно точно держался в стороне. По крайней мере, Фиби и Дейзи в порядке.
Она благодарно улыбнулась и сжала мне ладонь.
– Вот увидишь, к вечеру все утрясется. По логике вещей, она знала нападавшего. Обычно ведь так бывает?
Воцарилась мрачная тишина.
– Поймают, – продолжал я, – и упекут.
Я просто хотел успокоить Элис, заверить, что ее собственной дочери ничего не угрожает, но в процессе стал упиваться звуком собственного голоса и выключил внутреннего цензора.
– Девушка, наверное, из тех, кто ищет приключений. Разгуливают в чужой стране, полуголые, пьяные. Наверное, сама заигрывала, выставляла напоказ тело…
– Господи, Пол! Ты хочешь сказать, она его спровоцировала?! – возмутилась Тина.
– Нет, конечно, нет…
Господи, тема такая щекотливая даже в лучшие времена!
– Я только имею в виду, что все может быть не так, как кажется… Сложнее. Или проще. Мы торопимся с выводами. На самом ли деле изнасиловали? Ну скажи, Эндрю! Ты же вчера видел таких девиц. Тех, что разгуливали по пристани.
Он посмотрел на меня искоса, краешком глаза, как будто подходил к опасному животному, и медленно произнес:
– Нет…
– Да ладно! Я заметил, как ты на них смотришь! В коротеньких юбках. Одеты, как шалавы, даже если на самом деле и не шалавы…
– Не знаю, о чем ты.
– Знаешь! – свирепо зыркнул я.
– «Шалавы»? Я бы не употребил такое слово. М-м… По-моему, не видел…
Элис встала, сняла со спинки стула полотенце и пошла вниз по ступенькам к бассейну.
Тина и Эндрю избегали встречаться со мной взглядом.
– Разбужу детей и оденусь. Уже одиннадцать, а я еще в халате. С ума сойти! – сказала Тина.