Министерство наивысшего счастья - читать онлайн книгу. Автор: Арундати Рой cтр.№ 60

Может быть, она и была этим ягуаром.

Кто знает, может быть, когда-нибудь и ее именем назовут дорогую городскую машину.

* * *

Переехав, она не стала брать с собой много вещей. Сначала ни Наге, ни даже ей самой не было до конца понятно, выехала она из дома или нет. Мужу Тило сказала, что сняла себе кабинет для работы, но не сказала где. (Гарсон Хобарт тоже ничего не сказал Наге.) Несколько месяцев Тило то уходила, то возвращалась. Со временем она стала уходить чаще, а возвращаться все реже и в конце концов перестала возвращаться совсем.

Нага стал вести жизнь неженатого мужчины, окунувшись в работу и череду печальных романов. Будучи частым и заметным гостем на телевидении, он стал, как это называют в журналах и газетах, «знаменитостью», что многие люди считают какой-то отдельной профессией. В ресторанах и аэропортах к Наге часто подходили незнакомые люди и просили автограф. Многие из этих людей не были даже уверены, что это он, или не знали точно, чем он занимается и почему кажется им знакомым. Нага же настолько устал от всего этого, что у него не было сил отказывать. В отличие от большинства людей его возраста Нага сохранил стройность и пышную шевелюру. «Успешность» повышала его котировки в глазах женщин — одиноких и моложе его, а также ровесниц (замужних и разведенных) — замужние искали разнообразия, а разведенные надеялись еще раз попытать счастья. Лидерство в этой гонке захватила стройная стильная вдова тридцати с небольшим с молочно-белой кожей и гладкими блестящими волосами — младший отпрыск владетелей небольшого княжества. Мать Наги увидела в этой женщине себя и жаждала заполучить ее в свой дом больше, чем ее сын. Она часто приглашала эту леди вместе с Принцем Чарльзом (так звали милого чихуахуа) к себе на первый этаж, где обе дамы плели заговор с целью пленения Наги.

Через несколько месяцев этого романа Принцесса начала величать Нагу «джааном» — возлюбленным. Слуг в доме она приучила называть себя Бай-Са, как это принято согласно раджпутскому этикету во владетельных домах. Она готовила Наге блюда по секретным семейным рецептам княжеской кухни. Она заказала новые занавески, расшитые подушки и милые дхурри на пол. Она придала женскую аккуратность и опрятность вопиюще запущенному дому Наги. Ее внимание было бальзамом для его уязвленной гордости. Он не отвечал на чувства Принцессы с таким же пылом, но принимал их с некоей утомленной грацией. Он почти забыл, что значит быть обожаемой стороной в любви. Невзирая на прошлую неприязнь к маленьким собачкам, он теперь души не чаял в Принце Чарльзе и регулярно гулял с ним по парку, где бросал песику летающий диск размером с блюдце, который он нашел и заказал в интернете. Принц Чарльз резво отыскивал диск и приносил хозяину, продираясь сквозь траву, которая была едва ли не выше его холки. Принцесса выступила в роли хозяйки на нескольких данных Нагой званых обедах. Р. Ч., очарованный Принцессой и восхищенный Нагой, сказал другу, что он должен немедленно жениться на ней, пока та не вышла из детородного возраста.

Нага, все еще сильно расстроенный, внял совету Р. Ч. и спросил Принцессу, не хочет ли она переехать к нему и пожить в его доме. Она в ответ протянула вперед руку и нежно пригладила кустистые брови Наги, зажимая волосы между большим и указательным пальцем. Она сказала, что ничто в жизни не сделает ее более счастливой, но сначала она хочет освободить ци Тило, которое до сих пор витало в доме. С разрешения Наги она положила в медный кувшин стручки сухого красного перца, подожгла их и обошла с этим дымящимся горшком все комнаты Наги. При этом Принцесса деликатно кашляла, постоянно отбрасывала назад свои блестящие волосы, чтобы они не пропитались едким дымом, и жмурила глаза. Когда перцы прогорели, она произнесла молитву и закопала перец вместе с кувшином в саду. После этого она повязала на запястье Наги красную нитку, зажгла в каждой комнате ароматические свечи и дождалась, когда они сгорят дотла. Покончив с этими формальностями, она купила дюжину картонных коробок и попросила Нагу упаковать в них вещи Тило и отнести их в подвал. Когда Нага освобождал шкаф Тило (что отдавало некоторым бесстыдством), он и обнаружил пухлую историю болезни матери Тило из Кочинского госпиталя.

За все годы, что он и Тило были женаты, Нага ни разу не видел ее матери. Тило никогда о ней не говорила, но, конечно, Нага в общих чертах знал ее историю. Мать звали Марьям Ипе. Она происходила из старинного аристократического христианского сирийского семейства, переживавшего не лучшие времена. Представители двух поколений этой семьи были выпускниками Оксфорда, а сама она получила образование в приходской школе в Утакаманде, среди холмов Нилгири, а затем продолжила образование в христианском колледже Мадраса, после чего болезнь отца заставила ее вернуться в родной город в Керале. Нага знал, что она преподавала английский язык в местной школе до того, как основала собственную школу, которая со временем стала самой успешной средней школой, известной своими образовательными инновациями. Эту школу Тило посещала до поступления в делийский колледж. Нага читал несколько газетных статей о матери Тило, в которых имя Тило не упоминалось, но говорилось о приемной дочери, жившей в Дели. Р. Ч. (чьим призванием было знать все обо всех, а самое главное, давать понять всем, что он знает все и обо всех) однажды принес Наге целую папку газетных вырезок, сказав: «Твоя приемная теща очень непростая птичка». В статьях был охвачен период в несколько лет. В некоторых статьях речь шла о школе и передовых методах преподавания, о превосходном общежитии и подобных вещах. В некоторых же статьях говорилось о кампаниях по защите окружающей среды, которые вела мать Тило на деньги, полученные в виде премий министерства просвещения и других наград. В статьях говорилось о женщине, которая преодолела происшедшую с ней в молодости беду и стала тем, кем стала, — образцовой феминисткой, не переехавшей в большой город, но решившей вести нелегкую борьбу в родном маленьком городке, сражаться с мужским семейным насилием. В статьях говорилось о том, как эта женщина постепенно завоевала восхищение и уважение со стороны тех, кто вначале издевался над ней. Говорилось и о том, что она смогла вдохновить целое поколение женщин, внушив им уверенность в достижимости заветных желаний и поделившись с ними способностью мечтать.

Всем, кто знал Тило, было ясно, что она отнюдь не приемная дочь женщины на фотографиях. Несмотря на разительное отличие в цвете кожи, черты лица у них были почти одинаковыми.

Из того немногого, что знал Нага, он понимал, что в этих газетных историях упущена значимая часть общей мозаики — безумие Макондо ^[37], но это уже предмет литературы, а не журналистики. Он никогда ничего не говорил жене, но считал, что ее отношение к матери было демонстративно карательным и неразумным. По его мнению, даже если правдой было то, что Тило была ее родной дочерью, которую эта женщина не признала официально и публично, то правдой было и то, что для молодой женщины, воспитанной в традиционном обществе, выбор независимой, не связанной узами брака жизни ради того, чтобы взять своего ребенка, рожденного вне брака, — даже притворившись благотворительницей и приемной матерью, — было уже актом высокого мужества и любви.