Река во тьме. Мой побег из Северной Кореи - читать онлайн книгу. Автор: Масадзи Исикава cтр.№ 35

Город Хесан известен своими каменноугольными бассейнами и медными рудниками. Приблизительно в 12 милях к северо-востоку от Хесана расположена область под названием Почхонбо, известная сражением, происходившим там в 1937 году. Корейцы пытались изгнать японских оккупантов из своей страны, и антияпонский партизанский корпус, которым предположительно командовал Ким Ир Сен, разгромил японскую армию (речь идет о рейде 200 корейских партизан под командованием Ким Ир Сена на уездный город Похчонбо, в результате которого был разгромлен японский полицейский участок, выпущены заключенные, а продукты из японских складов и магазинов розданы жителям. В северокорейской государственной мифологии считается эпохальной датой в истории сопротивления японским колонизаторам. – Прим. ред.). В честь этого события возникло название «Священная земля Революции». В городе возвышается посвященный революции гигантский обелиск и памятник Ким Ир Сену.

Как все в мире меняется. К 1996 году «Священная земля Революции» получила дурную славу «плацдарма для перебежчиков» – там концентрировались те, кто стремился сбежать в Китай. Район круглые сутки патрулировали целые легионы пограничников.

Мне не раз приходилось слышать ужасы о том, какова была участь пойманных. Все в Северной Корее знали подобные истории. Ужасающие истории. Кто знает, правдивы они или же нет – может, госаппарат сам намеренно распространял такие слухи, чтобы удержать нас от бегства. Одну из самых страшных окрестили «случаем проколотых носов». Семья из четырех человек пыталась бежать, но северокорейская полиция схватила их всех на территории Китая. И им всем четверым продели проволоку через ноздри, чтобы удержать их вместе. Китайские таможенники были потрясены подобной жестокостью и пытались втолковать корейцам, что такие вещи в Китае недопустимы. Раздраженные реакцией китайских таможенных чиновников, корейские полицейские решили продемонстрировать китайцам свою варварскую власть и расстреляли всю семью, едва те оказались на территории Северной Кореи.

Спрыгнув с поезда, я шел, пока ноги не одеревенели. И наконец добрался до Хесана. Я уже два дня не ел, и поэтому решил сходить на местный рынок. Рынок оказался огромным. Чего я там только не увидел! Голова закружилась – рис… мука… икра минтая… Да всего и не перечислить. Люди что-то покупали, но здесь было полно и бездомных, если судить по их виду. Они, не скрывая зависти, глазели на покупателей.

Денег у меня не было, оставалось искать объедки. И я нашел несколько обгрызенных початков кукурузы. Зерен на них уже не оставалось, но я был доволен и сердцевиной.

Оглядевшись, я увидел у себя за спиной маленького ребенка. Он был совсем один. Сирота, наверное. Как и я, он пытался отыскать что-нибудь съедобное на земле. Нашел, съел. Как голубь. Мне стало интересно, есть ли у него родители. Но раздумывать на эту тему не хотелось – он до боли, до слез напомнил мне своих детей. А сил плакать уже не оставалось.

Нужно было отдохнуть, и я пошел в парк в центре города. Отыскав кусты, я забрался в них. И скоро заснул на голой земле. Проснувшись утром, я пошел к вокзалу и некоторое время походил вокруг. Мне повезло – нашел огрызок яблока. Жуя на ходу, я направился к реке. И когда вышел на ее берег, было уже около полудня.

Первым, что я испытал, увидев эту реку, было удивление. Она очень узкая, от силы 30 ярдов шириной. Зимой по льду я перебрался бы на другой берег за несколько секунд. Впрочем, за эти несколько секунд мне вполне успели бы всадить пулю между лопаток. Но об этом я старался не думать.

Я заметил, что на другом, китайском, берегу несколько мужчин, покуривая, балагурят между собой. На северокорейской стороне через каждые пятьдесят ярдов были расставлены караульные будки, а вооруженные патрули круглосуточно обходили берег. Некоторые вели на поводках немецких овчарок грозного вида. Я заметил и женщину, которая стирала белье в реке, и довольно много детей, игравших на обоих берегах. На них охранники не обращали внимания вообще.

Какой-то мальчик пошел вброд через реку неподалеку от меня. Охранники никак не реагировали. Я ждал от них каких-то действий, но они оставались безучастными. Мальчик что-то нес над головой – я не мог разобрать что именно. Вода доходила ему только до пояса. Перебравшись на другой берег, он отдал этот предмет дожидавшемуся его мужчине. Тот, схватил его и быстро ушел, а мальчик, усевшись на берегу, закурил. Видно, решил отдохнуть после сделанной работы.

Похоже, перебраться через речку было совсем нетрудно.

И я решил отойти в сторону. Проторчи я там еще несколько минут, это точно возбудило бы подозрение у пограничников. Когда я стал уходить, один из них выкрикнул:

– Назад!

Я настолько нервничал, что решил, что он обращается ко мне, остановился и медленно обернулся.

Стиравшая белье женщина тоже поспешно отошла назад. Пограничник обращался не ко мне, а к ней. Вот на детей они внимания не обращали, а взрослым позволялось зайти в реку только на ярд или около того.

В тот же вечер я снова вернулся к реке и, спрятавшись в кустах, стал наблюдать, что происходит после заката. Пограничники ходили по берегу с фонарями. И что еще хуже, светила луна. Я видел ее отражение в речной воде. Было слишком светло, чтобы лезть в воду, и я решил вернуться к вокзалу.

У вокзала стояла длинная скамья для ожидавших поезд пассажиров. Я заметил, что кое-кто из сидевших решил подкрепиться, и решил дождаться, пока они не выбросят объедки. Подобрав немного остатков пищи, снова заполз в кусты. Я понимал, что средь бела дня переходить речку никак нельзя – тут же засекут. Да и в темное время суток это было небезопасно из-за луны и пограничников с их фонариками.

Я не знал, как быть. Единственное, что я придумал – попытаться как-то подловить пограничников в момент смены наряда. Но как выяснить график смены постов и при этом не выдать себя? И я, лежа на холодной земле, бесконечно прогонял самые различные варианты.

Мне потребовались еще два дня наблюдений для выяснения самого удобного времени перехода реки. За эти два дня я здорово ослаб физически. Не говоря уже о нервном напряжении. Я постоянно проверялся, пытаясь обнаружить слежку. В каждом прохожем я готов был видеть сотрудника тайной полиции.

В конце концов мне это надоело, и я одернул себя: Подумай хорошенько! Времени у тебя в обрез. Твоя семья голодает! Сам ты с каждым днем слабеешь. Ты обязан перейти эту речку! Иначе твоя семья погибнет, да и тебе не выжить!

На третий день я вернулся к берегу реки сразу же после захода солнца и спрятался в кустах. Я ждал малейшей возможности. Вокруг бродили пограничники.

Никто тебя не пристрелит! Ты не имеешь права погибнуть здесь!

Вот такими мыслями я поддерживал себя в тонусе.

Но я не мог по-настоящему сосредоточиться, поэтому лег и прикрыл глаза. Попытавшись встать, я понял, что не смогу – сил не оставалось даже на это. Я тогда подумал: вот так, наверное, и умирают. Я забрался так далеко, я был уже так близко к цели – но я слишком долго ждал. Вдруг я отчетливо увидел перед собой лица матери, отца и всех моих детей. Ты должен встать и идти, велела мне мать. Собрать все силы для этого. И тут стал моросить дождь. Я почувствовал прохладные капли на лице. Я открыл глаза и убедился, что небо темное, безлунное. Черное. Дождь усилился, и, что странно, ко мне стали возвращаться силы. Мысли прояснились. Я должен идти. Сию же минуту я должен идти. Иначе я здесь просто умру. Дождь быстро превращался в ливень. Десять, может, двадцать минут спустя я встал и посмотрел на реку. Она стала неузнаваемой. Дождь превратил узкую речушку в бушующий поток.