— Если бы я только знала, как тяжко тебе пришлось…
— А я все скрывала от тебя. Ведь ты ничего не могла сделать, зачем еще и тебе мучиться?
— Раз у тебя будет ребенок, значит придется демобилизоваться?
— Да, меня уволят. Возможно, лишив звания, знаков отличия и права на пенсию.
— Тебя это огорчает?
— Огорчает? Да я жду не дождусь этого дня!
— Пенелопа, ты… неужели ты для этого и забеременела?
— Нет, боже упаси! Не до такой степени мне было плохо, поверь. Это случайно произошло, как у многих.
— Но ты ведь знаешь… не можешь не знать, что можно предохраняться.
— Конечно, только я думала, что предохраняться должны мужчины.
— Бедная моя девочка, мне и в голову не приходило, что ты так наивна. Какая же я никудышная мать.
— Я никогда не считала тебя матерью. Ты всю жизнь была мне как сестра.
— Значит, я была никуда не годной сестрой. — Софи вздохнула. — Что мы теперь будем делать?
— Для начала вернемся домой и поговорим с папа́. А потом я вернусь в Портсмут и расскажу Амброзу.
— Ты выйдешь за него замуж?
— Если он сделает мне предложение.
Софи задумалась.
— Я уверена, тебе действительно очень нравится этот молодой человек, — сказала она. — Ведь я хорошо тебя знаю. Но ты не должна выходить за него замуж только потому, что у тебя будет ребенок.
— Ты же вышла замуж за папу, когда была беременна мной.
— Но я любила его. Я всегда его любила. Я вообще не представляю себе жизни без него. Даже если бы он не женился на мне, я бы все равно никогда с ним не рассталась.
— Вы приедете на свадьбу, если я все-таки выйду за Амброза?
— Обязательно.
— Я очень хочу, чтобы вы были. Потом, когда он окончит училище на острове Уэйл, его переведут на боевой корабль, в действующий флот. Можно мне тогда вернуться жить домой, к вам с папа́? И родить ребенка в Карн-коттедже?
— О чем ты спрашиваешь? Разве может быть иначе?
— Пожалуй, я могла бы стать профессиональной падшей женщиной, но, откровенно говоря, что-то не хочется.
— На этом поприще ты бы вряд ли преуспела.
Пенелопу переполняли любовь и благодарность.
— Я была уверена, что ты именно так примешь мою новость. Какой ужас, когда у тебя мать, как у всех.
— Если бы я была такая, как у всех, может, было бы лучше. А сейчас что во мне хорошего? Эгоистка, только о себе и думаю. Идет ужасная война, сколько крови прольется, пока она кончится. Погибнут сыновья и даже дочери, отцы, братья, а я — я радуюсь, что ты возвращаешься домой. Господи, как я по тебе скучала! Зато теперь мы будем снова вместе. Что бы ни случилось, мы будем вместе, и это главное.
Амброз, держа в руке стакан с разбавленным виски, звонил своей матери.
— Пансион «Кумби», — пропел сладкий жеманный голосок.
— Можно попросить миссис Килинг?
— Подождите, пожалуйста, минутку, я сейчас найду ее. Кажется, она в гостиной.
— Спасибо.
— А кто ее спрашивает?
— Сын. Младший лейтенант Килинг.
— Очень приятно.
Он стал ждать.
— Алло?
— Мама, здравствуй.
— Дорогой мой мальчик! Как я рада, что ты позвонил. Где ты?
— На острове Уэйл. Мама, послушай, я должен с тобой поговорить. У меня новость.
— Надеюсь, приятная?
— Еще бы. Просто великолепная. — Он откашлялся. — Я женюсь.
Трубка молчала.
— Мама!
— Я тебя слушаю.
— Ты здорова?
— Да. Здорова. Ты, кажется, сказал, что собираешься жениться?
— Да, сказал. В первую субботу мая. В Челси, в ратуше. Ты приедешь?
Он словно приглашал ее на пикник.
— Но… Но как же?.. Когда?.. На ком?.. Боже мой, я совсем растерялась.
— Успокойся. Ее зовут Пенелопа Стерн. Она тебе понравится, — добавил Амброз без особой надежды.
— Нет, подожди… как все это случилось?
— Как у всех случается. Потому я тебе и звоню. Чтоб сразу все рассказать.
— Нет, подожди… кто она?
— Рядовая женской вспомогательной службы военно-морских сил. — Он задумался, что бы еще такое сказать матери, чтобы ее успокоить. — Ее отец художник. Живет в Корнуолле. — В трубке снова воцарилось молчание. — У них дом на Оукли-стрит. — Амброз хотел было упомянуть о «бентли», но вовремя вспомнил, что мать никогда не интересовалась автомобилями.
— Мой дорогой, прости, что я не выразила никакой радости, но… ты так молод, и потом, твоя карьера…
— Мама, милая, идет война.
— Знаю, знаю. Уж мне ли не знать.
— Так ты приедешь на свадьбу?
— Да. Да, да, конечно… Я приеду в Лондон на выходные. И остановлюсь на Бейсил-стрит.
— Великолепно. Вот вы и познакомитесь.
— Боже мой, Амброз…
Кажется, она плакала.
— Извини, что огорошил тебя. Но все будет хорошо. — В трубке раздались короткие гудки. — Пенелопа тебе понравится, — повторил он и поспешил повесить трубку, пока мать не попросила опустить в автомат еще несколько монет.
Долли Килинг подержала в руках гудящую трубку и медленно повесила ее на рычаг.
Сидя под лестницей за своей маленькой конторкой и делая вид, что считает расходы, миссис Масспретт не пропустила ни одного слова из разговора матери и сына. Она посмотрела на миссис Килинг с улыбкой, склонив голову набок, как востроглазая птичка.
— Надеюсь, миссис Килинг, новости приятные.
Долли взяла себя в руки, гордо тряхнула головой и изобразила на лице радостное волнение.
— Ах, я даже опомниться не могу. Мой сын женится.
— Прекрасно, поздравляю вас. Как все романтично. Какие они отважные, эти молодые люди. И когда же?
— Прошу прощения?
— Когда произойдет это торжественное событие?
— Через две недели. В мае, в первую субботу. В Лондоне.
— И кто же счастливая избранница?
«Хм, она проявляет слишком большое любопытство, забывается. Надо поставить ее на место».
— Я еще не имела удовольствия познакомиться с ней, — с достоинством произнесла Долли. — Благодарю вас, миссис Масспретт, что нашли меня и позвали к телефону. — И она удалилась в гостиную, оставив хозяйку проверять счета.