Дрейк бесстрастно наблюдал за нами.
— Нора, — Мониш говорил мягко, но настойчиво, — не делала ли
Эшлинг чего-нибудь такого, что могло вызвать к появление инкуба?
Нора еще несколько мгновений смотрела мне в глаза, затем
опустила взгляд на пальцы Мониша, прикоснувшиеся к ее руке.
— Нет. В ритуале не было ничего такого, что могло бы
привлечь инкуба.
Я расслабила напряженные плечи и уже хотела броситься ей на
шею, но она снова подняла голову и посмотрела на меня полным боли взглядом:
— Но, напав на меня, он выкрикнул твое имя.
Глава двадцать первая
— Думаю, можно официально признать этот день самым длинным
за всю мою жизнь, — заявила я час спустя, обращаясь к Дрейку. — А у тебя нет
такой магической драконьей способности, которая позволит повернуть время
вспять, чтобы я могла прожить отрезок жизни по-другому?
— Нет. Тебе нужно поспать. У тебя черные круги под глазами.
Его пальцы прикоснулись к моей щеке, и от этой ласки я вся
ослабела.
— Тебе тоже. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. Приятных тебе снов, kincsem. Я закрыла
дверь четвертой комнаты апартаментов Дрейка, которая прежде пустовала. Нора
отказалась от снотворного, но я не стала мешать Габриэлю, который подсыпал
золотистого порошка в чай, приготовленный для нее Палом. Она нуждалась в
отдыхе, как и все мы.
Единственным звуком в комнате было глубокое дыхание Норы. Я
прокралась вдоль края ее кровати к раскладушке, доставленной по требованию
Дрейка. При свете луны мне кое-как удалось пройти по комнате, не ударившись о
мебель.
Постель была холодной. И жесткой. Я улеглась на бок, пытаясь
найти удобное положение и ворча про себя. Кровать Дрейка никогда не казалась
мне ни холодной, ни неудобной; но я тут же упрекнула себя за эгоистичные мысли.
Нора не виновата в том, что на нее напали, и, поскольку инкуб, как она уверяла,
прокричал мое имя, прежде чем наброситься на нее, я была просто обязана
остаться с ней до утра.
Я уснула, сжимая в руке амулет и пытаясь сообразить, какая
связь существует между ним и нападениями Должна же быть какая-то связь.
Возможно, он является своего рода маяком и под его действием я бессознательно
привлекаю к себе злобных, одержимых похотью инкубов.
Когда я заставила себя вылезти из постели, Нора еще крепко
спала. Я невнятно поздоровалась с Палом, который выглядел несколько подавленно,
и с изумлением увидела, как Иштван, жадно уплетавший завтрак, вскочил и
распахнул передо мной дверь в спальню Дрейка.
— В чем дело? — спросила я — я еще не совсем проснулась и не
в состоянии была вежливо сформулировать вопрос.
Он, казалось, удивился:
— Так принято.
Я, нахмурившись, взглянула на него:
— Ты никогда раньше не открывал мне дверь. Почему ты делаешь
это сейчас?
— Ты спустилась с моста.
Прежде чем снова заговорить, я мысленно сосчитала до пяти.
— Это же ты посадил меня на чертов мост.
Иштван кивнул:
— Ты спустилась — это хорошо.
— Я тебя не понимаю и никогда не пойму, — сказала я ему,
затем отправилась принимать душ и одеваться. Дрейк уже встал, успел побывать в
ванной и одеться и только что закончил бриться опасной бритвой.
— Как Нора?
— Спит. Ночью никто не появлялся. Не то чтобы я ожидала
гостей, просто сообщаю на всякий случай, если тебе интересно.
Я направилась в сторону душевой кабины, но Дрейк остановил
меня и развернул лицом к себе; лампы, горевшие у зеркала, светили мне прямо в
глаза.
— Тебе нужно еще поспать, супруга. Ты должна пойти в
постель. Забудь о своих планах на утро.
Я изобразила на лице улыбку и поцеловала свежевыбритую щеку:
— Спасибо за заботу, но не могу. У меня слишком много дел,
особенно сейчас.
Он, нахмурившись, провел пальцами по цепочке и прикоснулся к
амулету:
— Мне не нравится, что ты это носишь.
— Сегодня я собираюсь от него избавиться. Во сколько, ты
говоришь, состоится ваша вечерняя сходка?
Пальцы Дрейка на несколько мгновений прикоснулись к моим
губам.
— «Сходка». Ты говоришь по-английски, и все же иногда я с
трудом понимаю тебя. В четыре часа.
— Понятно. Удачи тебе с Фиатом и остальными.
Очевидно, новость о нападении на Нору уже разнеслась по
отелю. Люди, встречавшиеся мне в коридорах и конференц-залах, были молчаливы и
угрюмы, многие пристально наблюдали за мной: некоторые исподтишка, краем глаза,
другие — открыто. Я постаралась не задерживаться у шведского стола, прихватила
только чашку кофе и кекс и отправилась в конференц-зал искать нужного мне человека.
Я обнаружила его в углу, поглощенного беседой со светловолосым мужчиной средних
лет в ярко-красном костюме.
— Доброе утро, Мониш. — Я поставила на его сто лик свой кофе
и кекс и улыбнулась незнакомцу. — надеюсь, тебе удалось немного поспать.
— Ах, Эшлинг. Я как раз говорил о тебе с доктором Костичем.
Это Эшлинг Грэй, сэр.
Мужчина поднялся и старомодно склонился над моей рукой:
— Мониш Лакшманан сообщил мне о сегодняшнем происшествии. Он
уверяет меня, что ситуация под контролем и что больше нападений на женщин не
ожидается. — Глаза у этого человека были бледно-голубыми и почему-то напомнили
мне пасхальные яйца; внезапно зрачки его сузились, и он изобразил передо мной в
воздухе какой-то символ. Я с ужасом поняла, что он заколдовал меня; я
превратилась в камень, не могла пошевелиться, не могла моргнуть, не могла
дышать, даже сердце у меня остановилось. — Я надеюсь, что это правда, Эшлинг
Грэй.
Меня охватила паника, я обезумела от страха, пытаясь
сбросить оковы, которые он так легко наложил на меня. Сердце буквально
разрывалось, легкие изо всех сил старались втянуть воздух, я почти перестала
соображать и продолжала стоять, словно статуя, и взгляд мой был прикован к
страшному человеку. Он с раздраженным восклицанием махнул на меня рукой и
отправился прочь, а я рухнула на стул, задыхаясь, хватая ртом воздух, и сердце
мое, внезапно освободившееся из плена, бешено колотилось.
— Кто... это... был... дьявол бы его побрал? — выговорила я,
глядя в сторону человека, шагавшего по конференц-залу. Людей словно ветром сметало
с его пути перед ним образовался свободный проход. — Он меня чуть не убил!
— Это один из немногих людей, которым ничего не стоит это
сделать, — объяснил Мониш, подавая мне стакан с водой. Я залпом выпила
половину; руки у меня дрожали. Я никак не могла избавиться от кошмарного
ощущения, будто превратилась в кусок льда. - Это архимаг, высший жрец среди
Магов. Он состоит в комитете, управляющем I'au-dela.