Лес Мифаго. Лавондисс - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Холдсток cтр.№ 59

Сортхалан вырыл яму для костра, набросал туда сухих веток и зажег пламя при помощи собственного огнива.

Он поджарил двух голубей и вальдшнепа, однако мяса в них не хватило бы даже на одного меня, не говоря уже о трех голодных мужчинах.

Вначале мне не хотелось начинать бессмысленный ритуал общения и непонимания. Сортхалан ел молча, иногда поглядывал на меня, но больше был погружен в собственные мысли. И все-таки я попытался поговорить. Указав в направлении первобытного мифаго, я сказал:

– Урскумуг.

Сортхалан пожал плечами:

– Уршакум.

Почти то же самое имя, что использовала Кушар.

Я попытался еще раз. Показав пальцами движение, я сказал:

– Я преследую ус гуериг. Ты знаешь его?

Сортхалан, не переставая жевать, поглядел на меня, потом слизнул птичий жир с двух пальцев, протянул руку и теми же самыми липкими пальцами плотно сжал мои губы.

То есть «Ешь и молчи». Я так и сделал.

Сортхалану уже исполнилось лет пятьдесят, морщинистое лицо, но на удивление черные волосы. Он носил простую полотняную рубашку с надетыми на нее кожаными ребристыми латами, достаточно впечатляющими. Длинные лоскутные штаны и обувь с кожаными ремешками. Можно сказать, что он был бесцветным человеком, поскольку вся его одежда имела один и тот же унылый коричневый цвет. Вся, за исключением ожерелья из раскрашенных костей, висевшего на шее. Шлем он оставил на судне, однако не стал возражать, когда Китон принес его к костру и пробежал по нему пальцами, восхищаясь великолепными сценами охоты и войны.

Китон почти сразу сообразил, что узор на бронзовом шлеме изображает различные эпизоды жизни самого Сортхалана. Он начинался над левой бровью, и цепочка продолжающих друг друга сцен тянулась вокруг гребня к панели над правой защитной пластиной. И еще осталось место для пары сцен.

Узор начинался с кораблей, плывущих по штормящему морю; потом шло лесистое устье реки, поселение, высокие мрачные фигуры, призраки и огонь. Самая последняя сцена – одинокое судно с одним человеком на носу.

Китон ничего не сказал, но явно был поражен изысканной чеканкой и тонкой проработкой деталей.

Сортхалан завернулся в плащ и, похоже, заснул. Китон поворошил костер и положил новый кусок дерева на сверкающие угли. Ближе к полуночи мы оба постарались уснуть.

Но я смог только ненадолго погрузиться в беспокойный сон и через какое-то время, в самый разгар ночи, сообразил, что слышу тихий шепот Сортхалана. Я открыл глаза, сел и увидел, что он сидит рядом с глубоко спящим Китоном, положив руку на голову летчика, и поет что-то вроде ритуальной песни. Костер почти догорел, и я расшевелил его. Пламя вспыхнуло с новой силой; в его свете я увидел лицо Сортхалана, мокрое от пота. Китон задвигался, но не проснулся. Сортхалан поднес свободную руку к своим губам и посмотрел на меня; я поверил ему.

Вскоре песня кончилась. Сортхалан встал, сбросил плащ и подошел к воде; нагнувшись, он вымыл руки и лицо. Потом опять сел на землю, уставился в ночное небо и заговорил достаточно громко; свистящие, волнующие слова чужого языка полетели в темноту. Китон проснулся и сел, потирая глаза.

– Что происходит?

– Не знаю.

Несколько минут мы смотрели на него, удивляясь все больше и больше. Я рассказал Китону, что Сортхалан делал с ним, но летчика это не взволновало и не испугало.

– Кто он такой? – спросил Китон.

– Шаман. Маг. Некромант.

– Саксы называли его Фрейя ^[26], – возразил летчик. – Я думаю, что это какой-то бог викингов.

– Бог, выросший из памяти потомка могучих людей? – предположил я. – Возможно, в своей ранней форме Фрейя был некромантом.

– Слишком сложно для такого раннего времени. – Китон зевнул, и тут мы оба с удивлением обернулись, услышав движение позади себя. Сортхалан не двинулся с места, но замолчал и наклонился к воде.

Китон и я вскочили и уставились в темноту. Шелест становился все громче; мы увидели что-то, похожее на человеческую фигуру. Она заколебалась, качнулась из стороны в сторону; свет костра вырвал из мрака ее очертания.

– Хелло! – крикнул мужской голос, очень неуверенно. Слово прозвучало скорее как «Алло!»

Мы крикнули в ответ, и он стал приближаться. Вскоре показался совсем молодой человек. В зоне элементалей он задержался, окруженный призраками из свиты Сортхалана, требовавшими, чтобы он шел вперед; он подчинился им с большой неохотой. На нем оказалась драная военная форма, и никакого ранца, винтовки или чего-нибудь другого. Рубашка цвета хаки была расстегнута на шее, слишком свободные брюки угрожали упасть с тощих бедер, и он подвязывал их обмотками. На рукавах рубашки только одна нашивка.

Он настолько походил на британского солдата Первой мировой войны, что поначалу я отказывался верить собственным глазам. Мы видели так много примитивных людей с железным оружием в руках, что такая знакомая и понятная форма ну никак не могла оказаться правдой.

Потом он неуверенно заговорил, с характерным выговором кокни ^[27].

– Эй, парни, здесь чертовски холодно. Могу я подойти к костру?

– Да, – сказал Китон.

– Наконец-то! – радостно сказал наш ночной гость и сделал к нам несколько шагов. И я увидел его лицо…

И Китон тоже!

Мне показалось, что Гарри Китон ахнул. Я же только посмотрел на одного, потом на второго и воскликнул:

– Бог мой!

Китон отшатнулся от своего двойника. Но пехотинец, похоже, ничего не заметил. Он бросился к огню и стал энергично растирать руки. Потом улыбнулся мне, и я попытался улыбнуться в ответ, но чувствовал себя неуверенно, стоя перед вылитым портретом моего спутника.

– Мне показалось, что я чую цыпленка.

– Голубя, – сказал я. – Но он уже кончился.

Кокни пожал плечами:

– Умираю от голода. Хучь бы кто помог. Не могу охотиться в этих хреновых лесах – нечем. – Он посмотрел на меня, потом на Китона. – Курево есть?

– Извини, – хором ответили мы.

Он опять пожал плечами и повторил:

– Хучь бы кто помог. – Потом просиял. – Билли Фрэмптон. Вы тоже отстали от полка?

Мы представились. Фрэмптон присел к ярко горящему костру. Я заметил, что Сортхалан подошел к огню и устроился за спиной новоприбывшего. Фрэмптон, похоже, шамана не замечал. Его юное лицо, сверкающие глаза, копна непокорных светлых волос, все говорило о юном Гарри Китоне, но без ужасного шрама от ожога.