Бельканто - читать онлайн книгу. Автор: Энн Пэтчетт cтр.№ 32

– Это настоящий вызов! – сказала она по-испански. Хильберто опустился на четвереньки и подполз к телевизору, чтобы лучше видеть.

Симон Тибо откашлялся, растирая горло.

Что касается командиров, то им, конечно, доводилось смотреть телевизор до того, как они ушли в джунгли. Теперь они стояли в кабинете вместе со всеми. Этот телевизор был очень хороший, цветной, с экраном в двадцать восемь дюймов. Командир Альфредо поднял с пола пульт и начал нажимать все кнопки подряд, прыгая с программы на программу: футбольный матч; человек в сюртуке сидит за столом и читает; девушка в серебристых брюках поет; щенята в корзинке. С каждой новой картинкой по комнате прокатывалась волна возбуждения, и зрители разражались дружным: «Ах!».

Симон Тибо покинул кабинет незамеченным. О пении Сесара он уже забыл.

Больше всего заложники мечтали о том, чтобы все это закончилось. Мечтали вернуться домой, к своим женам, к своей жизни. Но бывали дни, когда им ничего не хотелось, кроме как избавиться от этих мальчишек, с их угрюмостью и сонливостью, с их дурацкими расспросами и неуемным аппетитом. Сколько же им лет, в конце концов? Когда их спрашивали, они либо лгали и говорили, что двадцать пять, либо пожимали плечами, как будто не понимали вопроса. Господин Хосокава знал, что он плохо разбирается в детях. В Японии он часто видел молодых людей, на вид не старше десяти, за рулем автомобилей. Его собственные дочери постоянно ставили его в тупик: вот только что они бегали по дому в пижамках с Hello Kitty, а буквально через минуту оказывалось, что в семь вечера у них назначено свидание. Господин Хосокава был уверен, что его дочерям еще рано ходить на свидания, а по стандартам страны, в которой он теперь находился, они были уже достаточно взрослыми, чтобы стать членами террористической организации. Он пытался себе представить своих дочерей, их пластмассовые заколки в виде цветочков и короткие белые носочки, вспоминал, как кончиком ножа отмечал на дверном косяке их рост.

Господин Хосокава постоянно представлял себе, как его дочери, свернувшись калачиком в материнской постели, в слезах смотрят новости по телевизору и ждут его домой. И вот, ко всеобщему удивлению, двое из молодых солдат оказались девушками. Одна обнаружила себя очень просто: примерно на двенадцатый день сняла кепку, чтобы почесать голову, и из-под головного убора выпала косичка. Почесавшись, девушка не стала запихивать косичку обратно. Она, кажется, и не думала, что кто-то принимал ее за мальчика. Ее звали Беатрис, о чем она преспокойно сообщала любому, кто спрашивал. Природа не наделила ее ни красотой, ни грацией, так что парень из Беатрис получился хоть куда. Винтовку она держала не хуже парней, и глядела сурово, даже когда нужды в этом уже не было. И тем не менее, несмотря на всю ее вопиющую заурядность, заложники разглядывали Беатрис, словно явление редкостное и необыкновенное, как бабочка на снегу. Как среди террористов оказалась девушка? Как они этого не заметили? Вторую девушку вычислить было гораздо легче. Логика подсказывала заложникам, что если уж здесь есть одна девушка, то может найтись и другая, и все стали посматривать на молчаливого паренька, который никогда не отвечал на вопросы и с самого начала казался заложникам каким-то странным – слишком красивым, слишком нервным. Его волосы слегка выбивались на лоб и картинно обрамляли лицо. Губы были округлые и нежные. Шея – длинная и гладкая. Глаза – полуприкрыты, словно веки с трудом выдерживали груз длинных ресниц. И пахло от него совершенно иначе, чем от других парней, – чем-то теплым и сладковатым. Он, похоже, питал особую привязанность к Роксане Косс и ночью спал на полу возле ее комнаты, как будто хотел своим телом защитить ее от задувающих под дверь сквозняков. Гэна этот парень смущал и раньше, и теперь, глядя на него, переводчик почувствовал, как беспокойство, долгое время теснившееся в груди, вдруг схлынуло, подобно тихой волне.

– Беатрис, – спросил Симон Тибо, – этот парень – твоя сестра?

Беатрис фыркнула:

– Кармен? Сестра? Вы что, совсем с ума сошли? Услышав свое имя, Кармен подняла голову и взглянула на них с другого конца комнаты. Беатрис ее выдала. В этом мире вообще невозможно хранить секреты. Кармен бросила на пол журнал, который только что листала. (Журнал был итальянский, с кучей фотографий кинозвезд и членов королевских фамилий. Подписи к фотографиям наверняка содержали сверхважную информацию об их частной жизни, но Кармен не могла их прочитать. Журнал был найден в тумбочке у кровати, на которой спала жена вице-президента.) Кармен схватила свой револьвер, пошла на кухню и захлопнула за собой дверь. Пойти вслед за вооруженной, явно рассерженной девочкой-подростком не решился никто. Деваться ей все равно было некуда, и присутствующие решили, что рано или поздно Кармен выйдет из кухни сама. Заложникам очень хотелось посмотреть на нее уже без кепки, хорошенько разглядеть ее в новом девичьем качестве, но они готовы были ждать. Террористка сама берет себя в плен на пару часов – такое развлечение куда лучше созерцания моросящего дождичка.

– Я должен был догадаться, что она девушка, – сказал Рубен Оскару Мендосе, подрядчику, жившему лишь в нескольких милях отсюда.

Оскар пожал плечами:

– У меня дома пять дочерей, но в этой комнате я не видел ни одной девушки. – Подумав, он наклонился к вице-президенту: – То есть одну девушку в этой комнате я видел. Вернее, женщину. В этой комнате может быть только она женщина. – Он многозначительно кивнул в ту сторону, где сидела Роксана Косс.

Рубен кивнул.

– Разумеется, – подтвердил он. – Разумеется.

– Думаю, я вряд ли дождусь лучшего случая, чтобы сказать ей, как я ее люблю. – Оскар Мендоса потер рукой подбородок. – Я не имею в виду прямо сейчас. Не обязательно даже сегодня, хотя можно и сегодня. Дни у нас такие длинные, что к ужину, пожалуй, будет самое время. Никогда ведь не угадаешь, когда пора, пока это самое «пора» не наступит. – Мендоса был крупным мужчиной около шести футов росту и с широкими плечами. И очень сильным: потому что, хоть и выбился в начальники, не брезговал физическим трудом – мог, если надо, и доски потаскать, и стену зашпаклевать, так что служил отличным примером для своих же работяг. Оскару Мендосе приходилось наклоняться, чтобы говорить на ухо вице-президенту. – Но я точно сделаю это, пока мы тут. Попомни мои слова.

Рубен снова кивнул. Роксана Косс уже несколько дней как сняла свое вечернее платье и теперь была одета в бежевые брюки его жены и ее же любимый кардиган цвета морской волны из тончайшей шерсти альпаки, который вице-президент подарил супруге на вторую годовщину свадьбы. Он попросил одного из стражей подняться с ним наверх. Собственноручно отыскал в кладовке кардиган и принес его Роксане.

– Вы не замерзли? – спросил он и осторожно набросил кардиган на ее плечи. Было ли предательством по отношению к жене так быстро отдать столь любимую ею вещь чужой женщине? Кардиган словно превратил двух женщин в одну, и это доставляло вице-президенту несказанное удовольствие – знать, что его прекрасная гостья носит одежду любимой супруги, по которой он так тоскует. Шерсть сохранила запах ее духов, и, проходя мимо певицы, Рубен Иглесиас ощущал аромат обеих женщин. Мало того, Роксана носила теперь пару давно знакомых ему тапочек, ранее принадлежавших няне Эсмеральде – обувь жены оказалась ей мала. Как приятно было засунуть нос в крошечный, тщательно убранный шкаф Эсмеральды!