Тринадцать подвигов Шишкина - читать онлайн книгу. Автор: Олег Петров cтр.№ 147

«Было так тихо, что с желтых деревьев было слышно, как падают медленно листья» (А кто это с деревьев слушал?);

«Дамская сумочка из черной кожи на длинном ремешке висела на левом плече как-то небрежно, которую она поддерживала за ремешок» (Уточнение ещё могло бы прижиться перед «висела», но не в конце предложения);

«И сейчас, сидя на берегу с удочкой, его мозг был наполнен о музыкальных вкусах человеческого слуха, о народной культуре коллективных хоров и о вседозволенном суперсовременном раздолбайстве…» (И снова Антон Палыч! Мозг с удочкой – круто!)

Набралось и других примеров тавтологии, грубых орфографических ошибок и неких словообразований типа «астафия» («…у него не только была скрытая астафия совести…») (Что это такое, а?). Перечитав несколько раз кусок текста с этой самой «астафией», Александр кое-как сообразил, что автор имел в виду амнезию! Хрен редьки не слаще! Скрытая амнезия совести! Круто!

Вторая толстая рукопись уже именовалась романом. Историческим. С чьим-то кратким, но многозначительным пояснением в начале, что «поднятая автором тема – первая попытка в отечественной художественной литературе показать беспримерный трудовой подвиг россиян, проложивших с помощью лопаты, кирки и тачки стальную магистраль в, казалось бы, непроходимых условиях сурового края».

«Попытка – не пытка! – с надеждой подумал Александр, принимаясь за чтение. – Если вещь более-менее, то можно и папан Шишкина уговорить – издать отдельной книгой. Управление железной дороги по каждому поводу то альбом издаст, то ещё какой фолиант, а тут – первый роман о строительстве Великого Сибирского пути, да не где-то, а в нашем крае».

Но чистый лист для «перлов», на всякий случай, приготовил.

Роман потребовал уже не три вечера.

Увы, первый «перл» встретился на первой же странице: «Не более двух дней тому назад молодой человек окончил институт…»

«А почему не сказать просто «позавчера», чем городить такую неуклюжую конструкцию?» – сделал первую пометку Александр. Вскоре взгляд упёрся в сообщение: главный герой романа пишет прошение «направить на службу за озеро Байкал». Ванька Жуков со своим письмом на деревню дедушке отдыхает! Но Ваньке отдых только на пользу, а выпускнику университета служить «где-то там, за озером Байкал»… Чего ж такое смутное представление о месте будущей службы, аль географию учил плохо? Да-да-да! Вот и автор далее подметил: «Географию с историей… толком не знают все, кто обучается в Институте путей сообщения».

На семнадцатой странице «в расписной фарфор из горячего самовара струйкой бежит чай». Шишкин хотел бы увидеть такой самовар. Доселе был уверен и лицезрел: в самоваре кипяток, а заварка в чайнике, для которого на самоваре даже специальное место предусмотрено. Но может, как, пусть и по другому поводу, резюмирует сам автор: «… произошёл тот самый случай, когда русская неповоротливость и медлительность, как в мышлении, так и в действиях, сыграла положительную роль для дальнейшего развития страны»? Хотя, наверное, такое сравнение некорректно. В одном случае представление горожанина Шишкина о самоварах, а в другом – избавление полосы отчуждения железной дороги от разграбления иностранным капиталом. Вот такой он, один из наших российских секретов успеха – неповоротливость и медлительность! И глупость. Шишкин с удовольствием выписал на лист вопрос, который главному герою задает его новый сослуживец: «Кстати, вы женаты? Нет. Я знаю, что нет. Извините, возможно, я допустил сугубо личностный и даже глупый вопрос…»

Да уж куда глупее! Знаю, но спрашиваю! Но, видимо, такой позыв у человека. Кстати, о позывах. Уже на следующей странице Шишкин встретил всем перлам перл: «Потаенно и подсознательно, даже когда вы спите и видите сны, вы так или иначе находитесь в позывах обратного возвращения на родину». Словосочетание «потаённо и подсознательно», конечно, не фонтан, но «позывы обратного возвращения на родину»…

Через пяток страниц Шишкина-младшего посетило умиление:

«Солдаты взяли винтовки с отомкнутыми трехгранными штыками наизготовку. По команде жандарма из вагонов на снег полезли каторжные… Солдаты подхватывали их под руки и попарно направляли в сторону от железнодорожного пути к откосу перед станционным зданием». Какая галантность! Правда, как она удалась солдатам с винтовками наперевес?

Но вскоре всё встало на свои места. В отношении каторжан: «Каторжный труд. Лучшие умы России притуплялись здесь за очень короткое время. Умы, вынашивающие грандиозные планы преобразования, созидания новой, доселе неведомой людям сказочно-счастливой жизни, тускнели от одного только однообразия дикого камня и тяжёлых физических страданий». Правда, двумя страницами ранее автор сообщил сенсационную вещь: оказывается, страдания арестантам кое-чем компенсировались, в данном случае десятичасовым (!) сном.

Появилось и кое-что новое в русском языке:

«А ты смелен, Тимофей», – заметил вечером перед отбоем Буров… «Какой есть, – усмехнулся Брагин и добавил: – Хочешь век спокойно прожить, будь смирен, а не смелен…»

«Смелен» – интересная филологическая находка, отметил Шишкин, как и восемью страницами позже оригинально новообразование от прилагательного «нервная»: «Нервная, хотите сказать? Однако не нервенней нашей, ежели судить по большом счету». Впрочем, если по большому счёту, то, может, и так…

Шишкин чисто механически внёс в список «перлов» ещё пару литературных «изысков»:

«…прозвучало о том, что…»; «…заметил о том, что…»;

«Угрюмая тайга пятилась на глазах, принимая человека в свои крепкие объятия». (Чего же ей, с её крепкими объятиями, пятиться-то?! Заграбастала бы и – песец!)

Буквально на следующей странице Шишкин прочитал скорбное: «Лежат вдоль железной дороги каторжане и каторжники…» Ни орфографический, ни энциклопедический словари не дали ответа, в чём разница между первыми и вторыми.

Недоумение вызвало и вычитанное далее: «С конных подвод и дрезин, прибывающих с восточного направления, стягивали тяжёлые рельсы. Зацепив их длинными клещами, волокли на вершину насыпи. Там укладывали на поперечные шпалы».

«Видимо, есть ещё и продольные», – подумал Александр.

Ура-а-а! На странице 318-й «красным фронтоном» паровоза роман закончился. И это был последний «перл», который Шишкин внёс в «чёрный» лист.

– Саш, что-то миновало твою критику? – с поразительным интересом и терпением прочитала все выписанные из рукописей «перлы», «ляпы» и замечания Шишкина приехавшая в гости Танюшка.

– Конечно! – Александр похлопал ладонью по небольшой стопке рукописей. – Вполне удобоваримые вещи. И стихи, и проза. Не скажу, что шедевры, но внимания и одобрения заслуживают. И даже есть очень интересные творческие находки, с талантливыми искорками, я бы сказал.

– И ты об этом тоже в газету написал?

– Об этом – в первую очередь! Обзор, как видишь, довольно объёмный получился, но замредактора меня заверил, что будут публиковать с продолжением.