Мудрец. Сталкер. Разведчик - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Успенский cтр.№ 14

Cтраница 14

…Нет! Брешет память, как сивый мерин! Укреплять её надобно изо дня в день.

Не в первую зиму это было! Просто в старой компании все новогодние праздники друг на друга похожи, вот Мерлин и перепутал.

Таня прилетела только во вторую зиму. И точно так же, как в первый раз, жёны жалели Мерлина, а дети не жалели никого и орали что-то бессмысленное. В тот приезд они, кажется, вывели из строя почти настоящего диджея, к которому Мерлин и прикоснуться боялся…

– Так получилось, – сказал Панин. – Как назло, никого из обслуги под рукой не оказалось, и вообще – напряг. А Татьяна – она в моём детском доме работает. Музыкальный руководитель. Не врач, не воспитатель, да ещё одинокая. Вот я и попросил не в обиду – присмотреть за нашими спиногрызами, помочь по дому… Ага, только потом про тебя вспомнил! Так что не нарочно, не думай… Я тебе баб поставлять не нанимался!

– А как же твои филиппинки? – спросил Мерлин.

Горничные-близнецы были гордостью Лося. Он переманил их с Рублёвки у популярного певца однополой любви.

– Ищи теперь с собаками тех филиппинок, – вздохнул Панин.

– Обокрали? – радостно вскричал Мерлин.

– Представляешь – даже пианино Маринкино унесли!

Орехового дерева инструмент для не родившейся ещё Маринки Лось с первой супругой припёрли аж из Риги – давным-давно. Мерлин якобы помогал затащить пианино в грузовой лифт: путался под ногами у добрых людей. Весила эта беда центнера четыре…

– А как же охрана?

– Охрану мы… наказали, – сурово молвил Панин.

Среди Розы, Лены, Вики, всех панинских жён и прочих подруг жизни, во гламуре просиявших, Таня казалась довоенной невестой, только что проводившей обречённого жениха на фронт. Какая-то меховая беретка на ней была, а на шее висела муфта – такие Мерлин видел только в кино и на старых маминых фотографиях. И не красота в ней была главной – а тонкая благородная порода, что понимающие люди ценят гораздо выше.

И взгляд у неё был растерянный – пока не наткнулся на Мерлина. Таня словно бы узнала его – когда-то любимого и навеки потерянного, хотя годилась Роману Ильичу если не в дочери, то в сильно младшие сёстры. Так иногда бывает, хоть и редко.

А если бы так было всегда, то человечество просто померло бы всем кагалом от счастья и тем решило свои проблемы.

Они с полуслова поняли друг друга и стали, не сговариваясь, играть пару опереточных слуг – простак и субретка, денщик и горничная, камердинер и гувернантка, принялись обсуждать господские наряды и нравы, в ритме вальса развешивать барские шубы и вытирать носы барским детям. При этом Таня и Роман Ильич ни на секунду не теряли друг друга из виду.

У простака и субретки всё получается гораздо проще, быстрее и успешней, чем у героя с героиней.

Те жёны соратников, которые помоложе, плохо помнили, кто такой Мерлин, и воспринимали всё как должное, только Роза-Рашида понимающе мигнула ему огненным татарским оком.

– А почему Сергей Петрович вас тут держит, в тайге? – шёпотом спросила Таня, едва они остались вдвоём в прихожей.

– Это тайна, – шёпотом же ответил Мерлин.

– Не тайна, так и не спрашивала бы! – фыркнула Таня. – Говорят, вы охраняете сокровища «Фортеции».

– Да, – печально ответил Мерлин. – И когда вы все улетите, я тотчас обращусь в отвратительную гигантскую жабу с окровавленными клыками, хотя и без того не принц. Прямо скажем.

– Ну, это-то фигня, – сказала Таня. – Это простым поцелуем снимается, все дети в курсе. А по правде?

– Ты никому не скажешь?

– Никому! – воскликнула Таня и сделала рукой жест, равноценный, по её мнению, страшной клятве.

– По правде я дожидаюсь новых документов. Я киллер на передержке. Да вот проштрафился: не учёл, что в западных отелях нет тринадцатого этажа, и вместо Васи Плинтуса прикончил великого дирижёра Фальконетти…

– Вот и опять враньё: Фальконетти помер от СПИДа, а на передержке только собак оставляют!

– Кошек и киллеров тоже, – вздохнул Мерлин. – А невостребованных потом усыпляют.

– Но киллера ведь и перевоспитать можно! – сказала Таня.

– Киллер обычно перевоспитывается с помощью Евангелия и раскаявшейся блудницы, – ответил Мерлин. – Так учит нас Достоевский. Но я атеист, а тебе сперва предстоит сильно испортить репутацию…

– Много вы знаете о моей репутации, – сказала Таня.

– Зато я знаю, что Панин строг в кадровых вопросах.

– Нет, а всё-таки – что вы здесь делаете? – не унималась она.

– Сижу, целыми днями глядя на стену и слушая крики муравьёв. Мой завтрак, обед и ужин – чашечка чёрного саке да два-три варёных каштана…

– А вас кто-нибудь навещает?

– Конечно. То и дело. С владыками я беседую о милосердии, с самураями – о смерти, с чиновниками – о простоте жизни, с крестьянами – о карме, со слугами – о преданности…

– Нет, а по правде?

– Я же сказал – жду документов. Но я не киллер, ты права. Я хуже. Я бессмертный. А бессмертному необходимо время от времени менять биографию и все бумаги.

– Ага, вы граф Калиостро!

– Совершенно верно. Во время посещения Санкт-Петербурга был по приказу матушки-императрицы тайно арестован и препровождён в Сибирь на подлинно вечное поселение. Под ответственность самого государственного канцлера Никиты Иваныча Панина. С тех самых пор за мной постоянно присматривает кто-нибудь из рода графов Паниных…

– Ну-ну, – сказала Таня. – То-то у Сергей Петровича такая аристократическая…

– Ряха, – подсказал Мерлин.

– Не надо так про него, – сказала Таня. – Вы бы видели наших ребятишек. Ведь у нас не простой детдом, у нас такие, от которых все отказались… А Сергей Петрович запрягся.

– Сергей Петрович понятно, – сказал Мерлин. – Нам с ним кучу грехов искупать положено. А ты-то зачем?

– Я ничего не искупаю. Я решаю сама, – сказала она. – Но об этом не будем, Роман Ильич, потому что сейчас праздник, надо накрывать на стол, а то наши бестолковые господа сами-то и трём свиньям щей не разольют!

… – Ну, мне через центр нельзя, – сказал Денница. – Довезу я тебя до остановки, тут восемьдесят четвёртый раньше ходил. Наверное, и теперь какой-нибудь ходит. А сам в Затон поеду. Там у меня женщина одна живёт – не баба, а чистый Шатобриан и Тулуз-Лотрек в одном флаконе!

Капитан определённо страдал ещё и галломанией…

– Слушай, – спохватился я, – а деньги-то? Деньги у вас не поменялись ли?

– Нет, конечно – кто сейчас такой ерундой заниматься будет? Ты лучше смотри на патруль не нарвись со своей «сайгой»! Тут медведицы навряд ли выручат! Дай-ка я тебе твой чвель надену. Под рубаху не прячь! Не прячь, говорю, под рубаху!