Королевский двор и политическая борьба во Франции в XVI-XVII веках - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Шишкин cтр.№ 39

Историки в основном единодушны в оценке отношения губернаторств к центральной власти. Ю. Meтивье считает, что имела место тенденция к наследственности губернаторской должности и последняя не подлежала купле-продаже. Он называет губернаторов полукоролями, которые были опасны своими клиентеллами и поэтому находились под особым вниманием Ришелье. Кардинал сместил самых строптивых из них, однако не пытался умалить саму важность губернаторств, не посягал на наследственный характер губернаторского поста. Среди остальных десять губернаторов были безусловно лояльны к короне, включая самого Ришелье, губернатора Бретани. Они являлись представителями семей, преданных трону, — Ледигьеров, Шомбергов, Виллеруа, Альберов, Витри и Валуа-Ангулемских. Позиция остальных обладателей губернаторской должности, связанная с политической пассивностью в период последних лет правления Людовика XIII и Ришелье, объясняется их пониманием невозможности опереться на провинциальное дворянство.

Заботы этого дворянства были довольно отличны от требований грандов. Оно мечтало о расширении земельных владений, бенефициях, должностях и синекурах и рассчитывало на понимание короны. Дворяне провинции редко добивались высоких постов при дворе, в армии или административном аппарате благодаря покровительству губернаторов, потому что влияние последних сильно ограничивал растущий авторитет короны, а сами губернаторские династии были фактически отстранены от занятия функциональных придворных должностей и реальных рычагов придворной игры. Многие губернаторы — мятежники эпохи регентства Марии Медичи — во время министерства кардинала Ришелье убедились в несостоятельности открытых попыток изменить внутреннюю ситуацию в стране. Их основная политическая роль уже была сыграна, а клиенты их фамилий пытались искать уже новых, придворных покровителей. В частности, речь идёт о герцогах де Лонгвиле, Шоне, Монбазоне и некоторых других. Их поддержка мятежников в провинциях была пассивной, а взаимные ccоры и местничество не позволяли действовать сколько-нибудь слаженно. Восстание провинциальной знати могли организовать, таким образом, молодые люди послевоенного поколения, не обременённые опытом и памятью полувековых гражданских войн и, без сомнения, участвующие в активной жизни двора. Только двор — постоянный источник раздоров и интриг — мог подтолкнуть их к вооружённому выступлению. Придворные неудачи — крушение всех предыдущих заговоров — прямо способствовали этому. Главным инициатором провинциальных мятежей можно назвать брата Людовика XIII герцога Гастона Орлеанского, который бежал в свой апанаж — герцогство Орлеанское — после провала заговора Марии Медичи и «Дня одураченных». Летом 1632 г. вместе с губернатором Лангедока герцогом де Монморанси, первым бароном Франции, он поднял открытый мятеж на юге Франции. Следующая попытка добиться устранения главного министра связана с событиями на северо-восточном фронте, когда шли военные действия с Габсбургами. Её также возглавил Гастон Орлеанский и граф Суассонский, принц крови, троюродный брат короля. Это предприятие не стало массовым. Наконец, в 1641 г. граф Суассонский организовал серьёзный мятеж, едва не стоивший поста и жизни кардиналу Ришелье. Все попытки провинциального сопротивления финансировались Испанией и были тесно связаны с парижским двором.

Гастон Орлеанский вступил на территорию Франции со стороны герцогства Лотарингского, где он жил в эмиграции с 1631 г., с намерением соединиться с силами Монморанси на юге. Ришелье был извещён об их совместном выступлении заблаговременно. Герцог Генрих де Монморанси являлся крестником Генриха IV, маршалом Франции, прославившимся в борьбе с гугенотским движением. Скорее всего, причиной его участия в восстании стал отказ Людовика XIII произвести его в коннетабли Франции, что было сделано по совету Ришелье, хотя эта должность была наследственной в его семье и рассматривалась как фамильная собственность. Герцог рассчитывал на милость ещё потому, что в своё время помог Ришелье в 1630 г. сохранить его положение, поэтому отказ прозвучал как неприкрытое оскорбление. Возможно, одним из вдохновителей Монморанси стала его жена, Фелиция дез Юрсен, дочь знатного итальянского аристократа герцога Орсини-Браччиоли и близкая подруга опальной Марии Медичи. Не исключено, что благодаря ей Монморанси вступил в союз c Гастоном. Хотя губернатор Лангедока рассчитывал поднять на восстание всю свою провинцию, к нему присоединились только три города. Главной причиной поражения мятежа Монморанси американский историк У. Бейк считает уничтожение короной традиционных привилегий Лангедока, упразднение провинциальных штатов и «наполнение» провинции в 1629–1632 гг. людьми, преданными Ришелье, следящими за действиями губернатора и его сторонников. Монморанси не владели большими землями в Лангедоке и не обладали многочисленной клиентеллой, их влияние при дворе было также ограниченным.

После стычки (сражением это событие назвать трудно) с королевскими войсками при Кастельнодари в сентябре 1632 г. герцог де Монморанси был взят в плен и решением Тулузского парламента казнён. Процесс герцога курировали лично Людовик XIII и кардинал Ришелье, которые решили устроить показательный суд в назидание остальной знати. Смертный приговор первому барону Франции потряс всё французское дворянство, которое считало открытое неповиновение несправедливому правлению своим долгом. Гастона Орлеанского, который укрылся в Монпелье, покидали его сторонники, так как король даровал всем сопровождавшим герцога Орлеанского мятежным дворянам своё прощение. Правда, королевская милость предусматривала также и ссылку. Так, Франсуа V де Ларошфуко, отец герцога де Ларошфуко-мемуариста, за поддержку герцога Орлеанского был сослан в свой замок в Пуату, обвинённый «в несоблюдении верности и симпатии, которые он обязан проявлять в отношении Его Величества». Публичная казнь Монморанси заставила Гастона Орлеанского вновь бежать из Франции. Губернаторами Лангедока стали члены семьи Шомбергов, клиентов Ришелье, которые роздали все ключевые посты в провинции своим друзьям.

Большую роль в поражении восстания сыграла нерешительность правления по отношению к герцогу Орлеанскому со стороны первого министра Испании Оливареса, что привело только к ещё большей натянутости отношений между Францией и Испанией. Оливарес посчитал, что в тот момент открытая помощь Гастону могла привести к самым неприятным для Испании последствиям, потому что общая ситуация в Европе 1632 г. складывалась не в пользу Габсбургов.

В целом мятеж 1632 г. в Лангедоке продемонстрировал силу королевской власти и невозможность для столичных грандов поиска широкой социальной опоры в среде провинциального дворянства. Это во многом определило характер последующих попыток устранения Ришелье, исходящих из провинции. Однако столичное дворянство всё меньше находило общий язык с дворянством провинциальным. Последнее больше стремилось к стабильности и не было столь амбициозно и честолюбиво. Лидеров восстания объединяла общность личных и политических интересов, которую всегда омрачала непоследовательность, а временами и трусость герцога Орлеанского и его стремление к компромиссу. Гастон стремился добиться отставки Ришелье и возвращения эмигрантов, чьи интересы он представлял, с помощью одного из самых влиятельных губернаторов страны, а Монморанси рассчитывал в случае падения кардинала восстановить историческую справедливость и вернуть в свою семью должность коннетабля. Ни Гастон, ни Монморанси не готовились к долгой войне, полагая, что сам факт наличия мятежной провинции заставит Людовика XIII согласиться с отставкой главного министра. Мятежники не приняли во внимание то обстоятельство, что позиции короны и Ришелье укрепились после 1630 г., каждое поражение придворных заговоров означало ужесточение королевской юстиции.