История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Маршалл Ходжсон cтр.№ 400

По сравнению с индийской традицией, у исламской были преимущества как у подходящего контекста для максимальной социальной мобильности — те же, что и на землях к западу. Но к этому периоду, с упадком относительно ориентированного на купцов буддизма в Индии и с охлаждением пыла проповедников-брахманов, ислам гораздо активнее применял модель миссионерства, чем любая древняя индийская традиция. Миссионером был каждый купец, и даже сайиды, иногда из более старых центров между Нилом и Амударьей и, в данном случае, из самой Аравии, имели обыкновение ездить по дальним аванпостам, чтобы собирать почести, а заодно и души. Но, прежде всего, именно развитие суфизма — формообразующего элемента веры народных масс — породило множество странствующих проповедников, чьи личные наставления о возрождении нравственности могли послушать люди любого социального круга. Ислам на архипелаге почти с самого начала был настолько же ориентированным на суфизм, насколько это было свойственно исламу на всех остальных территориях. Престиж мусульманской власти в Индии, активность суфиев в распространении ислама на пике расцвета суфизма и пример западных морей — сочетание этих факторов определило выбор в пользу ислама жителями прибрежных регионов вдоль пролива.

Альтернативной возможностью на Малазийском архипелаге было усвоение китайского типа культуры, как произошло во Вьетнаме, на восточном побережье Индокитайского полуострова. Китайцы являлись лучшими покупателями на архипелаге — по крайней мере, в части таких товаров, как перец. Они были самыми развитыми технически и сильнейшими на море (их суда были массивнее и прочнее, чем суда, ходившие по Индийскому океану) и считались самыми богатыми купцами во всем регионе. Вероятно, их сдерживал тот факт, что они редко плавали на запад дальше Малакки. Но, пожалуй, еще важнее была эффективность их политической организации. Можно сказать, что мусульмане привлекали на свою сторону буддистов и индусов в силу своей политической гибкости — что подразумевало целый комплекс факторов, обусловивших чрезвычайную политическую нестабильность в исламских культурных центрах. То есть им удавалось привлекать индусов потому, что их политическая структура была менее прочной. Но ни индусы, ни мусульмане не умели строить таких прочных политических структур, как китайцы. Китайские институты очень трудно было экспортировать за пределы их домашней имперской бюрократической системы. Однако везде, где собиралась горстка мусульман, с ними был шариат, и наращивать численность и ресурсы (как экспортом, так и методом обращения) было довольно просто. В конце XIII и еще раз в начале XV веков китайцы посылали корабли для контроля морских путей в регионе от имени своего правительства. Во втором случае флотилии прошли через все южные моря вплоть до побережья Восточной Африки, и везде их ждала победа. Множество китайцев переселялось на эти берега. Но в целом централизованного перенятия китайской культурной системы не отмечалось.

^{Португальская навигационная карта нач. XVI в.}

Как только Малайский пролив стал мусульманским, остальной архипелаг не преминул за ним последовать. Дальний юго-восток (регион восточнее Индии и южнее Китая) оформился как несколько контрастных составляющих, хотя все они поддерживали политические и торговые связи друг с другом. Первый контраст — это огромные равнины вдоль рек в глуби материка и группа островов. В долинах рек Иравади, Пинг и Меконг выросли великие государства бирманцев, тайцев и камбоджийцев. Каждая река при слиянии с морем образовывала обширную дельту, но между рекой и прибрежными территориями располагались горы или холмы, которые ограничивали прямые контакты; эти государства, в целом, не имели выхода к морю. Несмотря на то что в Камбодже, из троих наименее изолированной от моря, правитель в какой-то момент принял ислам и несмотря на то что на некоторых прибрежных территориях селилось много мусульман (а относительно малочисленный народ на восточном берегу Индокитая — чиамы — стал преимущественно мусульманским), эти крупные государства оставались буддистскими с тех пор, как с волной индийской экспансии там установилась индийская культура.

На архипелаге, включая Малайский полуостров, имело место противоположное явление. Архипелаг можно поделить на три части. Сам пролив то и дело становился центром какой-нибудь торговой империи и находился в непосредственных отношениях с ведущими регионами Ойкумены. Но здесь кипела и внутренняя торговая жизнь архипелага, стимулируемая межрегиональной торговлей. Развитие Малайи и Суматры (насколько это было возможно с учетом того, что большинство населения в глубине второй из них не знало письменности) было тесно связано с жизнью пролива; и его язык, малайский, стал языком межнационального общения для всего архипелага. Ява и Бали образовали вторую, отдельную часть. Там вдали от побережья возникли аграрные государства, где выращивали рис; им подчинялись торговые порты северных берегов. После 1000 года развилась богатая литература на яванском языке в индийской традиции. Когда власть в проливе ослабевала и одно из яванских государств приобретало господство над большей частью Явы, оно иногда пыталось установить свое влияние и в самом проливе — как периодически поступали тайцы с материка. Наконец, были еще меньшие, «отдаленные», острова и прибрежные районы (в частности, побережья Борнео или Калимантан). Молуккские острова, составлявшие восточную оконечность архипелага, с ростом торговли стали главным источником специй. Они и перевалочные пункты на этом пути все больше зависели от торговли. Острова Банда в южной части Молуккских представляли собой торговые республики, которые ввозили питание из других районов в обмен на экспорт мускатного ореха. В отличие от Явы, на внутренней части тех островов, где присутствовали только перевалочные пункты, мало отразилась международная высокая культура, равно как и социальные формы общества аграрного уровня.

По принципу «омнибуса», в XIV и XV веках преимущественно мусульманскими стали не только порты Малайи и Суматры, но и многие периферийные земли. Как только мусульмане закреплялись в каком-то месте, их внутренняя сплоченность помогала им иногда приходить к власти и в другом месте; а придя к власти, они поощряли дальнейшее обращение населения. Однако внутренняя часть Явы приняла ислам гораздо позже 1500 г. В отличие от великих речных государств севернее себя, Ява (размером примерно с Апеннинский полуостров) была со всех сторон окружена морем, и каждый ее сектор имел свой порт на северном побережье, непосредственно вовлеченный в торговлю. Престиж ислама как проводника космополитичной культуры был огромен, и когда, наконец, главное государство вдали от побережья ослабло, торговые города сумели объединиться и надолго навязать территориям в глубине не только свою власть, но и свою религию.

Мусульмане, жившие на всех этих юго-восточных территориях, принесли свою традиционную культуру с земель между Нилом и Амударьей в том виде, в каком она сформировалась в раннем Средневековье. В частности, распространились формы ислама, принятые в Южной Аравии и на Западном побережье Индии. Суннитский ислам южных морей, в целом, обрел шафиитский уклон. С ослаблением шафиизма на севере при великих империях ханафитов и шиитов XVI века, Хадрамаут на юге Аравийского полуострова стал ведущим центром шафиизма, влияние которого распространялось на весь регион южных морей и способствовало формированию самобытного характера южного исламского шафиизма. (Другие секты Южной Аравии тоже периодически приобретали широкую популярность. Исмаилизм оказался сильным в Гуджарате и Синде, а оттуда в итоге перебрался в Восточную Африку. Еще быстрее в ведущую силу в Восточной Африке превратился хариджизм Омана.) На этих землях арабы и персы обладали определенным авторитетом как носители истинного ислама; но в каждом регионе общее мусульманское наследие развивалось на местном диалекте. Суахили представлял собой арабизированный банту, который к XV веку мог похвастаться собственной утонченной поэтической культурой: гуджарати и тамильский язык использовались как проводники исламской культуры в Индии гораздо позже; но к XVI веку в Малайе, где под влиянием индуизма сформировалась прекрасная литература, стала развиваться уже исламская литература, в которой общие для мусульман темы — особенно суфийские — присутствовали параллельно с местной самобытной поэзией.