Дитя - читать онлайн книгу. Автор: Фиона Бартон cтр.№ 30

Так мы обычно и говорим о моих тревожных расстройствах. Точно это головная боль или что-либо подобное. То, чего никто не стыдится.

Но я не собираюсь пока звонить к нему в приемную. Записаться-то мне нетрудно, однако, когда я прихожу к мистеру Великолепному за новым рецептом, он любит потолковать о моих переживаниях, а я сейчас к этому попросту не готова. В последний раз, когда я у него была, доктор Брентон обмолвился, что мне бы неплохо кому-то показаться – «дельному специалисту», как он сказал, – но я ответила, что не вижу в том нужды. Я рада бывать у него на приеме, потому что мне приходится лишь сидеть да болтать в отведенные восемь минут, после чего он выдает мне рецепт.

А вот специалист захочет выяснить обо всех моих взаимоотношениях. О том, что я испытываю к Джуд и к своему отсутствующему, неизвестному отцу.

Мне пришлось бы поведать ему, как когда-то подростком я отправилась искать своего папу. Но я не могу этого рассказывать. Потому что я не могу рассказать ему все. От одного потянется ниточка к другому – и это будет означать, что распустится вся сеть.

Я пытаюсь прикинуть, как это будет происходить. Просто на всякий случай. И даже вслух произношу: «Все началось с Уилла. Точнее, все началось несколько раньше, однако именно появление Уилла подвигло меня к поискам истины». Но тут, насколько я понимаю, я подхожу к опасной зоне.

В тот день, когда я решила заняться поисками своего отца, мы сильно поскандалили с Джуд. Уилл тогда полностью перевернул все наше существование. Джуд рядом с ним сделалась совершенно одержимой. Он всецело завладел ее жизнью – а следовательно, и моей. Мы не могли что-либо предпринять или куда-то поехать, не спросив Уилла, что он думает на этот счет и не желает ли отправиться с нами.

Помню, мать гораздо чаще стала петь в ванной, а от ее любимого ароматического масла «Aqua Manda» мне делалось душно даже за дверью. Я научилась игнорировать ее призывы к ней зайти – с удовольствием отвергая эти ее примирительные шаги. Говорить она способна была только о нем. Мне даже было любопытно, сколько ее клиентов так и остались за решеткой из-за этой нелепой зацикленности Джуд.

Я поделилась этим с Гарри, и она сказала, что Джуд ведет себя как исступленная фанатка. Мне это неприятно было слышать. Не понравилось, что она так отозвалась о моей матери. Одно дело, когда я сама называла вещи своими именами – и совсем другое, если это делал кто-то другой.

Я не стала делиться с Гарри тем, что слышала, как Джуд рассказывает нашей новой соседке Барбаре, девушке с ее фирмы, о том, как она впервые переспала с Уиллом на одном из Майских балов ^[14]. Барбара сказала, что это звучит очень романтично, мне же показалось – просто пошло. Моя мать была уже слишком в возрасте, чтобы об этом болтать.

Джуд определенно менялась. Прежде она была очень серьезной, сосредоточенной на том, что сама называла «важнейшими в жизни вещами», – и я всегда полагала, что тоже числюсь в этой категории. На меня она явно возлагала большие планы: член кабинета министров, военный врач, нобелевский лауреат – все это обсуждалось, разумеется, в шутку, но я все равно понимала, что она ожидала от меня не малого.

Между нами сложилось то, что Джуд называла «взрослыми взаимоотношениями». Под этим подразумевалось, что мы с ней беседовали о политике, о новых книгах, о фильмах, которые она посмотрела. Она рассказывала мне о своих адвокатских делах и о тех скверных ситуациях, в которые втягивают людей авторитарные системы. Мы не говорили с ней ни о поп-звездах, ни о парнях, ни о подростковых прыщиках. Все это был мой отдельный мир, существовавший в моей комнате или в телефонной будке. Кухня же была тем местом, где мы постоянно общались с матерью на «серьезные темы».

Но тут вдруг я совершенно перестала ее интересовать. Она занята была тем, что брила ноги да разыскивала в недрах своего комода подходящие друг другу детали нижнего белья, перерывая целые слои старых трусов и заношенных лифчиков.

Однажды вечером, когда я сидела в кухне за уроками, мать предстала передо мной на обозрение в своем новом платье.

– Ну и как тебе это, Эмма? – спросила Джуд.

– А ты не старовата ли, мам, чтобы ходить на люди без бюстгальтера? – отозвалась я, использовав запрещенное ею слово на «м». В этот момент я ее просто возненавидела. Она была так красива и счастлива – и ко мне это не имело никакого отношения. – Одна дамочка с нашей улицы – та, что так нравится Уиллу, – никогда его не носит, и выглядит она при этом отвратительно.

– Ах ты, маленькая сучка! – вспылила Джуд. До этого она ни разу не обзывала меня этим словом. Да и не было, пожалуй, прежде такой надобности. Я тоже, видимо, в ту пору претерпевала изменения.

Как только Джуд ушла, хлопнув за собой дверью, я отправилась к телефону-автомату в самом конце улицы. Было восемь вечера, и телефонная будка скрывалась в пятне полумрака между двумя фонарями. Освещала ее разве что древняя и тусклая лампочка-«груша», являя взорам покрывавший все внутри никотиново-желтоватый налет, пятна мочи и окурки самокруток. Бетонный пол там, казалось, никогда не просыхал и был сильно заляпан по углам, как будто последний посетитель будки только что застегнул штаны и вышел. И все же я очень любила эту телефонную будку. Это было мое частное пространство. Дома у меня, конечно, имелся телефон – висел на стене в прихожей, – но там каждый мой разговор скорее напоминал общественный форум, в котором Джуд была активным слушателем, готовым в любой момент включиться в обсуждение.

Я пристроила свои монетки на металлической полочке монетоприемника, сняла трубку и стала набирать номер.

К телефону подошел отец Гарри, и я спросила его, не могу ли я с ней поговорить. Разговаривала я всегда очень вежливо, своим самым что ни на есть «взрослым» голосом. Отец подружки терпеть не мог, когда я отвлекаю ее от домашних заданий, но я прикинулась, будто звоню по какому-то школьному вопросу.

Обычно он ворчал, что не понимает, как это мы не наговорились за все то время, что сидели вместе в школе, но все же уступал и звал Гарри к телефону.

В трубке послышалось, как подружка громко топает вниз по лестнице, и тут же раздался ее высокий резкий голос:

– Папа, хватит подслушивать мои разговоры! Это мои личные дела.

Я рассказала ей, что Джуд обозвала меня сучкой, и Гарри тут же вскипела. Ее всегда заводили чужие неприятности.

– Меня уже воротит от Джуд с Уиллом, – сказала я.

– Да уж, понимаю, – отозвалась Гарри, но я знала, что у нее к этому есть свое отношение. Проблема была в том, что Гарри втайне – а порой не так уж это и скрывая – была влюблена в Уилла.

Она как-то обмолвилась, что он сексуальный.

– Гарри, ты что! Он же такой старый! – возмутилась я, когда она впервые мне в этом призналась.