Взлеты и падения государств. Силы перемен в посткризисном мире - читать онлайн книгу. Автор: Ручир Шарма cтр.№ 52

Еще до того как в 2000-е Дубай стал перекрестком мира, он избегал внутренних столкновений Ближнего Востока, включая яростное шиито-суннитское противостояние. После того как иранская революция 1979 года превратила страну в шиитскую теократию, суннитские монархи региона Персидского залива, включая Саудовскую Аравию и большую часть Объединенных Арабских Эмиратов, коммерчески и политически бойкотировали религиозное правительство Тегерана. Только эмират Дубай держал свои двери открытыми. После того как в середине 2000-х Иран обвинили в разработке ядерного оружия и значительная часть мира подвергла Тегеран экономическим санкциям, Дубай стал самой большой дырой в санкционном барьере. Когда из Тегерана ушли все крупные глобальные банки, Дубай поддерживал с ним коммерческие связи с помощью системы “хавалá” – неформальной сети для денежных переводов. За десятки лет Дубай стал домом для самой большой иранской диаспоры за пределами США – здесь проживает четыреста пятьдесят тысяч резидентов, находятся отделения десяти тысяч иранских компаний, а связь с Ираном обеспечивает двести авиарейсов в неделю.

Секрет Дубая заключается в том, что он открыт для всех, но удачное расположение возле Ирана может обеспечить ему в ближайшие годы резкий рывок. Отвечая на вопрос, в чем причина экономической устойчивости Дубая, Рахул Шарма, бывший редактор Khaleej Times, предположил, что ответ можно найти, гуляя вдоль морского рукава Дубай-Крик, превращенного в искусственную реку. На тамошних причалах наполняют дау (изящные одномачтовые суденышки) автомобильными покрышками, холодильниками, стиральными машинами – всеми видами грузов, многие из которых предназначены для Ирана. Карим Саджапур, сотрудник Фонда Карнеги за международный мир, говорит, что успех Дубая – это отчасти результат ошибок Ирана и его изоляции, поскольку большая часть торговли эмирата с Ираном сводится к реэкспорту товаров из тех стран, которые не хотят иметь дела с Тегераном. Когда в 2015 году иранское правительство пошло на обсуждение условий отмены санкций, стали поговаривать, что, опираясь на старые связи и близость к Персии, Дубай может стать “иранским Гонконгом”. При этом проводилась параллель с 1980-ми, когда Пекин выходил из изоляции и не связанный никакими ограничениями Гонконг процветал, став основным мостом между Китаем и внешним миром. Гонконг – еще один пример того, как удачное географическое положение в сочетании с умной политикой может привести к бурному экономическому росту.

Эти примеры иллюстрируют базовый для любой страны вопрос: используются ли полностью все преимущества ее географического положения? Чтобы выявить потенциальных победителей, я смотрю, какие страны делают все возможное, чтобы воспользоваться своим местоположением, открывая двери для торговли и инвестиций в расчете на весь мир и на своих соседей и обеспечивая равномерный рост как основных, так и периферийных городов. Дубай – это город-государство с населением всего в 2,2 млн человек, и периферии у него нет, но его активное налаживание связей с соседями, а в последнее время и со всем миром, показывает, что, даже находясь в пустыне и имея ограниченное количество собственных квалифицированных кадров, можно стать бизнес-оазисом.

Связи с миром

В ближайшие годы необходимость извлекать максимум из своего местоположения и стараться увеличить свою долю в мировой торговле станет, скорее всего, еще более настоятельной. Современный мир более взаимосвязан, чем десять лет назад, но ощущение, что экономические взаимосвязи постоянно усиливаются, в некоторых важных областях исчезло. Одна из таких областей – торговля. Темпы роста глобальной торговли довольно резко замедлились. В период с 1990-го по 2008-й год глобальная экономика росла быстро, но торговля росла в два – два с половиной раза быстрее. Затем наступил глобальный финансовый кризис, страны замкнулись в себе, и с тех пор глобальная торговля растет медленнее, чем глобальная экономика. В результате с 1990-го по 2008-й год объем торговли вырос с уровня ниже 40 % ВВП до почти 60 %, но с тех пор немного откатился назад.

По ряду причин эта стагнация глобальной торговли может оказаться не просто временным отклонением. Одна из причин – это коренное преобразование в Китае, который раньше импортировал огромное количество товаров, промышленных деталей и оборудования, став сборочным цехом для всего мира. В последнее время Китай уменьшил импорт, поскольку его экономика резко замедляется и в стране изготавливается больше деталей, чем ей самой нужно, что оказывает депрессивное влияние на глобальную торговлю.

Другая причина – ухудшение геополитической ситуации. Значительную часть послевоенного времени глобальные переговоры по уменьшению пошлин на импорт шли все успешнее. Например, в США на пике протекционистских войн, которые продлили депрессию 1930-х, средняя пошлина на импортные товары достигала 60 %, но потом она стабильно снижалась и к 1980 году уменьшилась до 5 % – эта величина сохраняется и сейчас. Успех переговоров по снижению пошлин подготовил почву для бума в глобальной торговле. К началу 1980-х, когда идеи свободного рынка распространились и на развивающиеся страны, последние начали снижать пошлины на импорт, которые к 2010 году упали с высоты почти в 40 % до менее чем 10 %.

В этот момент международные переговорщики нацелились на более сложные и иногда “невидимые” торговые барьеры, такие как требования к безопасности продукции, которые блокируют импорт некоторых товаров, и государственные преференции, которые дают местным экспортерам несправедливое преимущество. Решение этих вопросов оказалось не под силу дипломатам. Последний тур переговоров по глобальной торговле стартовал в 2001 году на саммите в Дохе (Катар) и должен был завершиться в 2005-м, но сорвался в 2008-м в разгар напряженности, вызванной глобальным финансовым кризисом. Переговоры были многоплановыми, но в их основе лежало столкновение между США и Индией по поводу претензий Индии на право в случае нового кризиса защитить фермеров с помощью специальных тарифов, а также между США и Европой, где каждая сторона обвиняла другую в несправедливой финансовой поддержке фермеров. Через десять лет после назначенного срока (2005 год) начатый в Дохе раунд формально не завершен, но фактически полностью заглох.

Привлекательность достигнутого в хорошие времена консенсуса – чем больше свободной торговли, тем лучше для всех стран, – значительно поубавилась в посткризисную эпоху с ее замедленным ростом. В ноябре 2008-го, в разгар опасений, что глобальный финансовый кризис приведет к возрождению торговых войн в духе 1930-х, лидеры стран G20 открыто объявили об отказе от торговых барьеров. После этого они без излишнего шума стали принимать меры, которые специалист по торговле Саймон Эвенетт называет “скрытым протекционизмом”, например субсидировать экспортные отрасли. По подсчетам Эвенетта, с 2008 года страны G20 ввели более полутора тысяч таких мер.

В трудные времена страны часто замыкаются и не дают иностранным компаниям конкурировать на своем внутреннем рынке. Сейчас как раз такое время. После того как переговоры о всеобщих соглашениях в сфере глобальной торговли зашли в тупик, США и Китай стали создавать конкурирующие союзы на региональном уровне. Китай работает над объединением шестнадцати стран Тихоокеанского региона, население которых составляет половину населения Земли, в свое Всестороннее региональное экономическое партнерство, а США в ответ принялись за поиск партнеров по берегам двух самых больших океанов. В конце 2015-го США первыми достигли результата, заключив соглашение с одиннадцатью потенциальными членами Транстихоокеанского партнерства, которое США открыто продвигает как способ помешать Китаю “устанавливать свои правила” в международной торговле. Ожидалось, что в ответ Китай начнет еще энергичнее бороться за заключение собственного регионального соглашения в Тихоокеанском регионе, в то время как администрации США еще предстоит убедить оппозицию в Конгрессе и уговорить присоединиться к договору ключевых партнеров США. В Азии такие ведущие игроки, как Южная Корея, не вошли в американское партнерство. В Европе разнородное объединение правых популистов и профсоюзов выступило против спонсируемого Вашингтоном Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства, утверждая, что США начнут вводить с его помощью правила, учитывающие лишь американские интересы.