Бесконечные дни - читать онлайн книгу. Автор: Себастьян Барри cтр.№ 19

Но заклятие разбивает Боэций – он бежит из-за угла, чтобы узнать, не пропустил ли он команду к стрельбе.

Майор решает не выяснять, что это взбрело в голову Старлингу Карлтону, и на следующее утро на плацу перед общим строем признает, что из его плана так или иначе не могло выйти ничего хорошего. Теперь он это понимает, но уже поздно. Снег падает манной небесной, но ей не напитать ни одного израильтянина. Может быть, майор чувствует, что старое время умирает и приходит новое. Лайдж говорит, что просто хотел стрельнуть за Калеба Бута и вовсе не собирался убивать никаких девочек. Все это понимают. Майор вроде бы решает оставить дело так. Но это не мешает Джону Коулу пару дней спустя спросить Старлинга Карлтона вечером в казарме, какого черта на него нашло. Старлинг Карлтон – его друг и, видно, понимает, что обязан ответить. Он говорит, что увидел ружье вождя, новенькую винтовку Спенсера, и ему прямо желчь в голову ударила. Он вдруг весь вспыхнул, как пожар в подлеске. Отчего он должен таскать дурацкий мушкет на перевязи, а этот индеец расхаживает с королем винтовок. Прямо так и сказал, «с королем винтовок». И так далее. Так что тебе вздумалось его пырять, спрашивает Джон Коул. Да разве это не очевидно? Черт побери, ты что, не видел, как этот проклятый вождь наставил на меня винтовку? Ты еще скажи, что он в меня не стрелял! Чего? А скажи, красавчик Джон Коул, разве это не факт, что в тебе есть индейская кровь? Небось жалеешь своих, чтоб те пусто было. Джон Коул растерялся ненадолго, и я тоже. Я не могу припомнить, когда был выстрел – до удара ножом или после. Пытаюсь воскресить все это у себя в голове. Наверно, выстрел был после, но я уже не уверен. О господи. У Джона Коула такой вид, будто Старлинг Карлтон и его пырнул ножом, и тут Старлинг Карлтон подходит к нему близко и говорит: «Я на тебя не сержусь, Джон Коул, не сердись и ты на меня». Ладно, говорит Джон Коул, и только я вижу, что у него глаза на мокром месте. Джон Коул может прослезиться, если с ним обошлись благородно. Тут Старлинг Карлтон его облапливает по-медвежьи. Небось теперь Джон Коул чует, как воняет от этого типа, думаю я. Все происходит очень быстро, но все же происходит. Потом, видно, мы все решаем, что теперь можно жить дальше, как будто ничего не было.

Дальше мой рассказ перескакивает года на два. Единственное, что за это время случается из общего течения жизни, – одна из индейских малявок привязывается ко мне, и, по мере того как она учится английскому у миссис Нил, я узнаю разные подробности из ее жизни. Свою историю, какую можно было бы изложить на своем языке, она, надо полагать, помаленьку запамятовывает, потому как все ее разговоры – только про миссис Нил и про дела внутри форта. Я так понял, что она двоюродная сестра покойной Виноны. Я, хоть убей, не могу выговорить ее индейское имя, притом что, кроме него, от меня ничего не требуется, поэтому извиняюсь перед девочкой и спрашиваю, нельзя ли мне звать ее Виноной. Она вроде бы не возражает. У ее старого народа в обычае разные нарекания имен, поэтому, может, ей кажется в порядке вещей, что я даю ей новое имя. Старлинг Карлтон злится и говорит, что нечего заводить дружбу с крысами, – так и сказал. При этом он весь дрожал, и подбородки его вибрировали, словно грудка певчей птицы. Он говорит, что ирландцы и так не подарок, а африканцев, по его мнению, можно всех разом скормить свиньям, но индейцы – хуже всех, и это верно, как в учебнике. Я не могу понять, всерьез он или нет, потому что, когда он все это говорит, его лицо неподвижно. Джон Коул считает, что у Старлинга Карлтона не все ладно в голове. Скорей всего, он кончит в Олд-Блокли. Это известный приют для душевнобольных. Я говорю, что Виноне всего восемь лет и она никакая не крыса. Ничуточки. Старлинг Карлтон распространялся об этом еще с полгода, а потом заткнулся.

Но вот у красавчика Джона Коула не все ладно в теле. И майор решил, что Джон Коул не может завербоваться на новый срок: когда его нынешний контракт выйдет, ему надо будет увольняться со службы. Поскольку мы с Джоном Коулом записывались вместе и на одинаковый срок, стало быть, я смогу уйти вместе с ним. «Отряд из двух солдат», – зовет нас майор и улыбается по-доброму. Мы получим свое жалованье плюс немного денег для проезда на восток, и нам оставят шляпы, штаны, рубахи и подштанники. Майор говорит, что лучше всего нам сейчас уйти, а если от болезни найдется лекарство, тогда вернуться. Он сказал, что мы отличные драгуны и место наше в армии. Но он не может держать на довольствии человека, что все время болеет, это перечит и уставу, и здравому смыслу.

Все время, пока майор это говорит, Джон Коул смотрит на него с таким лицом, как будто уже умер. Я думаю, Джону Коулу просто невмоготу вдруг представить себе жизнь без армии. Он говорит, его как будто изгоняют из рая. Не найти больше такого отличного места нигде, от Дана до Вирсавии. Майор говорит, что знает и что с болью приносит нам эту весть. Полковник очень высокого мнения о Джоне Коуле, особенно по опыту стычек, в которых он дрался.

Я иду к миссис Нил и прошу выдать нам Винону в ученицы служанки. Миссис Нил говорит, что Винона к этому готова. Девочки поступают в услужение как раз лет девяти, а Винона умеет хорошо говорить и уже почти совсем хорошо читает. И считает тоже. «Я научила ее всякой простой готовке – всему, что сама умею. Она отлично готовит на водяной бане. Вы ведь любите белый соус?» – говорит миссис Нил. Мы беседуем у нее в темной парадной гостиной. Миссис Нил хорошо меня знает, но все-таки строжит и задает трудный вопрос. Думаю, она единственная женщина во всем божьем свете, которая способна спросить такое. И это кое-что говорит о ней. «Я не успокоюсь, пока не спрошу. Мужчины думают, что могут взять индейскую девушку для своего удовольствия, и я не собираюсь подобное терпеть, поэтому пообещайте мне честно, рядовой Макналти, что вы берете эту девушку только для того, чтобы она у вас работала прислугой». Я отвечаю: «Как весь мир перед нами, можете положиться на мое слово. Я буду беречь ее, что собственное дитя». – «А отчего вы так уверены?» – спрашивает она. «Ну просто уверен», – говорю я. «Ну смотрите, если я что иное услышу, пошлю солдат, и они вас накажут». И я снова чувствую, как от нее исходит странный яростный жар, словно у нее под корсетом печка с дровами.

Когда мы добираемся до Миссури, Джона Коула нагоняет письмо – его отец умер. Но Джон Коул не знает, что с этим делать, – не на что заявлять права, нет ни фермы, ничего. Наверно, он просто подумал, что отец умер и все на этом. Он говорит, что, конечно, хотел бы повидать отца перед смертью, и удивлен, что отец умер в Пенсильвании, и не возьмет в толк, кто написал письмо, а оно не подписано. Он не видался с отцом уже лет десять, и распрощались они не так чтоб по-хорошему. А как же твоя мать, спрашиваю я Джона Коула, удивляясь, что не спросил раньше. Я и не помню, чтоб у меня была мать, отвечает Джон Коул, но я вижу, что он хотел бы ее помнить. Сколько лет было отцу, спрашиваю я. Не знаю, говорит он. Мне двадцать пять или около того. Ему, может, было сорок пять – пятьдесят.

Деньги-то у нас есть, так что мы снимаем дом в Лемэе, у реки, в нескольких милях за околицей Сент-Луиса. Интересно заметить, что Джон Коул совершенно здоров и скачет как заяц, – он думает, что, может, это от мерзкой воды в Ларами ему было худо. Джон Коул говорит, что обдумывает план. Он пишет нашему старому другу славных дэггсвилльских времен, мистеру Нуну. Письмо кружит по стране, совсем как то, что сообщало о смерти отца, и Джон Коул получает ответ только через месяц с гаком. Мистер Нун верно сдержал обещание и писал каждому из нас в день именин, и потому мы знаем, что он уехал из Дэггсвилля, когда там стало слишком цивильно. Но мы запамятовали, хоть убей, куда он перебрался. Оказалось, у него теперь новое заведение в Гранд-Рапидс – театр с минстрел-шоу ^[3], где, может быть, найдется работа и для Томаса Макналти, если его красота не пострадала в боях. В эту ночь мы лежим, грудью к груди, у себя в койке, Винона мурлыкает во сне в соседней комнате, и мы чувствуем, как в наши кости проникает тяга к еще незнаемому будущему.