Арктические зеркала. Россия и малые народы Севера - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Слезкин cтр.№ 71

Таким образом, большинство коренных северян оказались подданными двух полунезависимых промышленных монополий. Национальные районы и Комитет Севера продолжали существовать, но все знали, кому принадлежит реальная власть — политическая, экономическая и военная. Гораздо менее определенными были планы Главсевморпути и Дальстроя относительно малых народов Севера. С самого начала было ясно, что им не отводится никакой роли в промышленных операциях, поскольку обе организации использовали практически исключительно труд заключенных . Можно было, конечно, надеяться, что коренные народы помогут преодолеть величайшее препятствие на пути северной индустриализации: недостаток надежной сельскохозяйственной базы. Так, один автор предлагал коренным обитателям бассейна Колымы переключиться на земледелие, чтобы кормить растущее население лагерей Дальстроя. Это, утверждал он, было бы не только вкладом в «развитие в крае золотопромышленности», но и полезным занятием в летнее время: «…так как в настоящее время производительным промыслом является лишь пушной, занимающий зимнее время; рыболовство же является в верховьях Колымы мало продуктивным занятием и требуется замена его более производительным трудом, которым и будет земледелие» . Другой специалист писал, что, в то время как промышленные рабочие нуждаются в продовольствии, оленеводы тундры страдают от чрезмерно однообразной и нездоровой диеты. Решением было «немедленное сокращение мясного питания местного населения». Русские получили бы мясо, а малые народы улучшили бы свой рацион, переключившись на хлеб, крупы и овощи .

Более популярными были предложения заставить коренные народы производить крупы и овощи для русских . А это могло означать только одно — конец кочевого образа жизни. В Средней Азии, Казахстане и Южной Сибири переход к оседлости рассматривался как необходимая предпосылка коллективизации. Предполагалось, что это позволит осуществить «механизацию», будет содействовать развитию экспортного зернового производства за счет сокращения скотоводства, положит конец «хозяйственному и культурному неравенству народов» и, конечно же, поможет искоренить отсталость и эксплуатацию. Согласно одному программному заявлению, «сохранение кочевой системы хозяйства обусловливает живучесть полуфеодальных и родовых пережитков, умело используемых кулачеством для усиления своего влияния на массы и борьбы против социалистической реконструкции» . Тысячи людей были принудительно переведены на оседлый образ жизни, а те, кто доказывал, что кочевничество является «естественной» адаптацией к окружающей среде, были обвинены в оппортунизме и вредительстве .

Из первого официального заявления Комитета Севера после XVII партконференции следовало, что он решил отказаться от борьбы. Официальные задачи на следующие пять лет включали борьбу против левых и правых уклонистов, массовую колонизацию, планирование промышленного развития и изучение природных ресурсов — без единого упоминания о «содействии народам северных окраин» . Вскоре, однако, угроза принудительного перехода к оседлости заставила Скачко и его товарищей подняться на последний бой в защиту малых народов. Они всегда считали политику перехода к оседлости нереалистичной и теоретически ошибочной ; теперь, когда треть оленей была уничтожена, речь шла о жизни и смерти для туземцев и политическом выживании — для руководителей Комитета.

Скачко доказывал, что правительство должно сначала довести до конца индустриализацию и поднять на должный уровень сельское хозяйство и лишь затем предложить малым народам жизнеспособную экономическую альтернативу. Он также полагал, что «заменить существующие на севере промысла — пушной и оленный — животноводством и огородничеством не имеет смысла, ибо с точки зрения государственных интересов это явно невыгодно» . Иными словами, «жизнеспособная альтернатива» не была жизнеспособной, а о земледелии в условиях Крайнего Севера не могло быть и речи.

Подобные мнения высказывались весной и летом 1932 г., после правительственного выступления против «перегибов» на Севере и левого уклонизма в идеологии , но к 1933 г. коллективизация возобновилась с новой силой, а в Средней Азии противников насильственного перехода к оседлости вновь обвинили во вредительстве . Комитет Севера присоединился к дискуссии о необходимости развития земледелия и огородничества и назвал тофаларов (единственный «малый народ», насильственно переведенный на оседлый образ жизни) примером для подражания. Сообщалось, что русские учат туземцев доить коров, правильно ловить рыбу и умываться — иными словами, «не лениться» («Как маленькие дети, за всем смотреть надо») . В то же самое время Главсевморпуть объявил об экспедиции «Челюскина» и последующем преобразовании всего Севера; Дальстрой ликвидировал только что созданный Охотско-Эвенский национальный район; а местные власти на Сахалине пообещали переселить нивхов в большие деревни, выстроенные на русский манер в целях «плановой эксплуатации речных богатств в обществе» и «рационального использования распыленной рабочей силы малых народов Севера» . Казалось, что коренным северянам не избежать насильственного «оседания».

Но не прошло и года, и новая кампания против перегибов в Средней Азии дискредитировала идею немедленного перехода к оседлости. Выяснилось, что замена скотоводства земледелием была левацким загибом и что большая часть традиционной экономики была разрушена напрасно . Комитет Севера вновь ожил, и два его представителя объявили, что, хотя в целом переход к оседлости — хорошая идея, коренные северяне еще недостаточно к нему готовы: альтернативы оленеводству нет, а у оленеводов нет альтернативы кочевому хозяйству; стройматериалов для проектируемых постоянных поселений не существует; и нет никаких сомнений в том, что «административное рвение» среднеазиатского типа не может не привести к катастрофе . Выяснилось также, что северные кочевники всегда считали оседлость последним прибежищем бедных и убогих, что оседание тофаларов было ужасным бедствием и что немногие другие случаи административного перехода к оседлости были еще ужаснее . В Баунтовском районе Северной Бурятии власти заявили, что потратили 30 тыс. рублей на строительство трех бараков без крыши и окон, куда местные тунгусы отказались вселиться; а на Аяне плановики сначала построили постоянные дома для эвенского рыболовецкого колхоза, а потом выяснили, что «хороших пастбищ для оленей поблизости нет, белки нет, рыбалка не может иметь никакого промыслового значения» . На этот раз Комитет Севера оказался на стороне победителя: правительство явно решило, что скотоводство в Средней Азии необходимо возрождать. В 1935 г. «оседание» аянского образца было официально объявлено саботажем, и новый секретарь Совета Национальностей ЦИК потребовал проявлять терпение и понимание в отношении кочевников, поскольку «кочевники — не есть люди шатаний, бесцельных гастролей и т.д.; это люди глубочайшей исторической социальной нужды, необычайной забитости и отсталости» .