Крымское ханство в XVIII веке - читать онлайн книгу. Автор: Василий Смирнов cтр.№ 21

Порта считала главным виновником бед, которым подвергалось народонаселение при Крым-Герае, его капыджи-баши Абди-агу, известного под прозванием «Тютюнджю Хасан-паши» (то есть Табакохранителя Хасан-паши), но не решалась трогать этого злодея-чиновника, пока его патрон был на своем месте. Когда же Крым-Герай был отрешен и сослан, Абди-аге отрубили голову. В этом случае видим повторение приема, употребленного Портой прежде с любимцем другого, тоже пользовавшегося известным престижем хана Менглы-Герая II, у которого также был фаворит Мустафа-ага, известный своим музыкальным искусством. Этот приближенный хана тоже был неприятен тогдашнему верховному везирю Еген-Мухаммед-паше ^[86]; но его, однако, не трогали при жизни хана; а как только Менглы-Герай-хан умер в 1152 году (1740), так сейчас же и его влиятельного любимца сослали на остров Митилену и там заключили в крепость.

Вместо Крым-Герая был назначен Селим-Герай III (1178–1180; 1764–1767), сын Фэтх-Герай-хана II (1736–1737), бывший калгой в первое царствование Арслан-Герай-хана, воспетый за свои добродетели знавшим его лично автором «Краткой истории» и проживавший после отставки с места калги в деревне Чакыллы в Визском округе. Между тем Гаммер дважды ошибается насчет личности этого хана, очевидно смешав его с Селим-Герай-ханом II (1743–1748), сыном Каплан-Герай-хана, покончившим свое царствование и земное существование еще в 1161 году (1748).

Одновременно с тем, как кяхья-капыджи был послан арестовать Крым-Герая, капыджи-баши Сулейман-аге поручено было представить в Порту предназначенного в преемники Селим-Герая III. Наш консул Никифоров писал про него, что «новопожалованный хан Селим-Герай из Романии в местечко Каушаны прибыл… сентября 29 дня, а продолжит ли тамо время, или сюда (то есть в Бакче-Сарай) вскорости прибудет, неизвестно». Затем, ничего не видя, наш дипломатический агент уже аттестовал нового хана с хорошей стороны: «…Нововозведенного же Селим-Герая по довольному о нем знанию похваляют, что он добрых качеств человек». Между тем расхваленный им хан оказался рьяным противником пребывания его в Бакче-Сарае. По вопросу об удалении русского резидента в Крыму возникла целая дипломатическая переписка, в которой ханское мнение имело первенствующее значение, ибо на нем Порта основывала свой отказ в допущении нового консула в Крым на место неудачливого Никифорова. Вот содержание этого любопытного документа, озаглавленного «Представление Крымского хана по делу о консуле»: «В прибывшей на этот раз мудрой грамоте их (то есть хана) содержится следующее. Сделано осведомление насчет того, чтобы обсудить назначение со стороны России консула внутри Крыма и пребывание его там с тем, что если в этом нет худа, то бы указать на это. В эту пору от киевского генерала прибыл ко мне посол. Во время разговоров он ввернул также слово о назначении консула. При моем предшественнике, я сказал, вопреки обычаю был назначен консул. А так как взыскиваемые вами теперь убытки есть дело, случившееся в то время, то что хорошего вышло из нахождения консула? Когда, слава Богу, в падишаховой Державе ханский трон назначен был нам, то по прибытии нашем в Буджак к нам поступили от жителей Крыма челобитные. В них говорилось, что с древних времен и до сей поры внутри нашего государства не было назначаемо консула со стороны державы российской, и обычая такого не было. С назначением же его в царствование вашего предшественника, во время его пребывания внутри нашего государства им совершены противные условиям мирных отношений и непристойные поступки. Терпеть долее нет возможности. И вот все как есть жители страны отозвались, говоря: „мы этого не принимаем“, и просили об удалении его. Поступивший их рапорт еще при покойном бывшем садразаме Мустафа-паше был отослан в Счастливую Порту. Тогда дело обошлось тем, что по приказу Высокой Державы дан был отзыв на предъявленную со стороны России статью. Мало того: когда ваш покорный слуга был приглашен в Порту, то мы обсуждали этот вопрос с вашим высокостепенством (то есть с верховным везирем) и реису-ль-кюттабом-эфенди. Затем, когда я удостоился высочайшей аудиенции, то и в их блистательном цесарском присутствии было упомянуто об этом, как следовало. Его величество присутствовал в заседании, когда ваш покорный слуга стал излагать обстоятельства дела. До вашего везирского слуха дошло, конечно, что было дано знать чистейшею речью его величества государя. А так как противное высочайшей речи повело бы к нелепости, то думается, что вы соизволите счесть подобающим и целесообразным отзыв в смысле точного исполнения высочайшего повеления». Этим документом совершенно подтверждается все то, что известно из других источников. Из донесения Обрезкова также видно, что главной помехой к исполнению желания русского правительства иметь консула в Крыму было сопротивление бакче-сарайского населения, и главным образом духовенства как ведущего класса. При этом Порта не пыталась принудить хана, который вел себя как самовластный господин во внутренних делах; да если бы и решилась принудить, то из этого проку не вышло бы, так как крымцы нашли бы способы подкопаться и под нового консула. Что же касается упоминания в документе о взыскании каких-то убытков, предъявленном русскими властями хану, то смысл его объясняется другим документом, содержащим в себе резюме представления, сделанного русским резидентом в Порту. В этом представлении говорится, что «когда в октябре 1763 года толпа кубанских татар вторглась в русские пределы и, повстречав торговый караван, отправлявшийся из Астрахани в Кызлар, напала на него и пограбила товару на сумму 7500 гурушей, то и со стороны коменданта Кызларской крепости принесена была жалоба кубанскому сераскеру, а бывшим в Крыму консулом подобная претензия была предъявлена как прежнему хану, так и нынешнему. Негодяи были обнаружены и сами сознались в том, в чем их обвиняли. Однако же сколько раз ни было требуемо возмещение причиненного им ущерба, ничего не удалось получить. Мало того: так как виновные не были надлежащим образом наказаны, то дерзость их в совершении подобных злодейств еще увеличилась: на следующий год опять в октябре же месяце толпа упомянутых татар, добравшись до реки Терека, угнала у русских 300 голов скота» и т. д.

С другой стороны, так как взыск предъявлен был хану посланцем от киевского генерал-губернатора, то в данном случае, может быть, следует разуметь какие-нибудь претензии запорожцев на порубку татарами лесов в их владениях и приближение поселений к русским границам. Вообще надо заметить, что в эту пору между казаками и татарами постоянные происходили неудовольствия, чаще всего по причине угона одними у других скота, как об этом свидетельствует множество документов этой эпохи, переполненных бесконечными взаимными жалобами и кляузами казаков и соседних татар.

В том же вышеупомянутом документе Селим-Герай-хан III еще говорит о своей поездке в Стамбул, которая имела место в мухарреме 1179 года (июнь — июль 1765). Хан приехал с двумя сыновьями и большой свитой. Всю эту татарскую ораву нужно было угостить, наделить шубами и другими принятыми в Порте подарками и, ублаготворив, торжественно выпроводить восвояси. Эта поездка совпадает с моментом наибольших дипломатических затруднений, в которые была поставлена Порта вопросом об избрании в польские короли Станислава Понятовского, будучи со всех сторон подстрекаема к деятельному вмешательству в запутанные международные отношения, созданные этим вопросом. Оказывается, что и крымский хан не был безучастен к польским делам; только то, что нашим почтенным историком приписывается Крым-Герай-хану, надо относить к Селим-Герай-хану. «Главным союзником Австрии и Франции в Константинополе, — читаем мы у Соловьева, — был Крымский хан Крым-Гирей. В апреле ему удалось сильно раздражить султана против России». Речь идет о событиях 1765 года, но уже в сентябре 1764 года, как мы видели выше, Крым-Герай был отрешен и отправлен в ссылку; следовательно, разжигательством Порты против России, особенно давшим себя почувствовать в апреле 1765 года, занимался Селим-Герай-хан III, который, впрочем, явился лишь продолжателем политики своего предшественника, тоже не благоволившего к России и строившего ей разные каверзы.