Король Георг V - читать онлайн книгу. Автор: Кеннет Роуз cтр.№ 54

Но если кто-то и был разочарован, то ненадолго. Уже через пять дней население Дели стало свидетелем самого великолепного спектакля за всю историю Индии. Лондонская «Таймс» с ее склонностью к пышным фразам оказалась здесь как раз к месту:

Даже сам король, который обычно старался избегать гипербол, назвал торжественный прием «самым красивым и замечательным зрелищем из всех, что я когда-либо видел». Окончание его отчета звучит, однако, весьма прозаически:

Всеобщая демонстрация преданности была омрачена лишь одним неловким инцидентом. Геквар города Барода, ^[64] как и остальные его собратья-махараджи, появился на торжественной церемонии в праздничном убранстве, украшенном драгоценными камнями, которое, однако, снял незадолго до появления короля-императора. Когда же наступила его очередь засвидетельствовать почтение своему суверену, он встал перед ним в повседневном платье-махратте, с тростью в руке. Небрежно поклонившись, он резко повернулся и вернулся на свое место. Впоследствии геквар отрицал, что имел намерение показать неуважение к королю-императору, и принес извинения. Король их принял, однако сомнения в преданности геквара у него остались.

Исполнив свой долг, король теперь мог требовать законную награду: две недели охоты на тигров, носорогов и медведей. В течение предыдущего года он думал о непальской экспедиции едва ли не столько же, сколько о самом торжественном приеме. «Так как, вероятно, охота на такую крупную дичь выпадает мне в первый и последний раз в жизни, я, конечно, хотел бы провести в Непале как можно больше времени», — говорил он вице-королю. Крюэ, который предпочел бы вместо этого совершить официальную поездку в Мадрас, жаловался Хардинджу: «Это просто несчастье, когда общественный деятель имеет какое-либо влечение, столь сильно проявляющееся, как та безумная страсть к охоте, которой страдает наш любимый правитель… Его представления о приличиях весьма искажены». Тем не менее и министр, и вице-король вынуждены были пойти навстречу пожеланиям короля-императора, радуясь тому, что он по крайней мере не собирался стрелять уток: для полубожества было бы уж совсем неприлично — пробираться по топям в болотных сапогах.

Непальский махараджа Чандра Шамшер Джунг проявил исключительное гостеприимство. В распоряжение короля было предоставлено шестьсот слонов, более 14 тыс. загонщиков и других слуг. В общей сложности было убито тридцать девять тигров, восемнадцать носорогов и четыре медведя, из которых на долю короля пришлось восемь носорогов, двадцать один тигр и один медведь. «Это рекорд, — отметил он, — и я думаю, его будет трудно превзойти». Побоище, однако, не произвело особого впечатления на лорда Дурхэма, который писал лорду Розбери, что убитые тигры не имели никаких шансов спастись. В намерения короля это не входило — он был бы только рад более серьезному испытанию его охотничьего мастерства.

Пока король охотился, королева отправилась на экскурсию в Агору (даже десятки лет спустя один из магазинов, которые она посетила, уверяет, что находится под ее патронажем), после чего совершила поездку в Раджпутану. Затмевая индийских князей великолепием недавно возвращенных семейных изумрудов, она даже во время путешествия на запряженной волами повозке выглядела внушительно. Особенно удачным оказалось появление королевы в Калькутте, где она присоединилась к королю, чтобы вместе провести последнюю неделю в Индии. Местное торговое сообщество считало, что его интересы ущемлены из-за перевода столицы в Дели, и это вполне естественное недовольство королевская чета всячески старалась уменьшить. Один из конюших отмечал оглушительный успех королевы среди «здешних ведущих торговцев, которыми обычно пренебрегают».

Во время прощальной речи в Бомбее короля переполняли эмоции — он знал, что вряд ли снова увидит Индию. Однако, уже собираясь вместе с королевой подняться на корабль, он не удержался и подшутил над Хардинджем: «Кажется, Вы очень довольны, Чарли, что избавляетесь от нас!» На самом деле если вице-король и был чем-то доволен, то вовсе не расставанием с такими любезными и тактичными гостями, а несомненным успехом их визита. В 1912 г. Индия уже начала постепенное движение по пути к самоуправлению, однако патернализм и пышные празднества все еще занимали видное место в ее жизни: в лучшем случае символизируя духовную связь между двумя цивилизациями, в худшем — осуществляя политику хлеба и зрелищ, с помощью которой империя всегда успокаивала недовольных. Через несколько месяцев после возвращения короля из Индии вице-король написал:

Через шесть дней, когда Хардиндж торжественно въезжал в новую столицу на слоне, в него бросили бомбу: вице-король был серьезно ранен, его личный адъютант — убит.

Король был рад снова вернуться в Лондон. «Гулял один в саду, — записал он в дневнике, — с зонтиком в роли компаньона». Прохождение парламентского билля избавило его от политических треволнений, однако полученная во время поездки в Индию передышка оказалась весьма короткой. С весны 1912 г. и до самого начала войны король оказался погружен в конституционные проблемы, связанные с гомрулем для Ирландии.

Хотелось бы напомнить, что парламентский билль был призван защитить законодательную программу правительства либералов от враждебного отношения палаты лордов, формировавшейся по наследственному принципу. Он гарантировал, что пэры не смогут больше изменять или отвергать любой финансовый законопроект, принятый палатой общин, и что их право задерживать принятие других законов будет ограничено двумя годами. Либералы одержали эту победу лишь благодаря поддержке Джона Редмонда и его соратников-ирландцев, и в апреле 1912 г. правительство собиралось вернуть долг, внеся закон об ирландском гомруле. Законопроект нельзя было назвать ни смелым, ни радикальным. Полномочия, которыми должен был обладать создаваемый в Дублине ирландский парламент, больше напоминали права совета графства, чем полномочия национального законодательного органа. Вопросы налогообложения, обороны, внешней политики, внешней торговли, даже дизайн почтовых марок — все это оставалось в ведении британского правительства и имперского парламента. Тем не менее на обоих берегах Ирландского моря билль о гомруле вызывал сильные эмоции. Перспектива создания национальной ассамблеи, где доминировали бы католики, порождала яростную реакцию ольстерских протестантов. Их стремление установить в Белфасте независимую администрацию находило поддержку у юнионистов в Вестминстере.