Король Георг V - читать онлайн книгу. Автор: Кеннет Роуз cтр.№ 23

Однако к чужим детям Георг V и в те времена, когда был наследником трона, и тогда, когда стал королем, относился с той необходимой снисходительностью, которой были лишены его собственные. Во время охоты он имел обыкновение в 11 часов утра съедать сандвич, который в маленькой серебряной коробке приносил ему заряжающий. Однажды, когда король до 12 часов не попросил свой завтрак, заряжающий отдал сандвич сыну его норфолкского соседа, который присматривал за ружьями. Через несколько минут король потребовал сандвич, но тот уже был съеден. Такое нечаянное «оскорбление Его Величества» короля весьма развеселило, и с тех пор он называл подростка не иначе, как Мальчик, Который Съел Мой Сандвич. Он также любил заезжать к дочери другого сандрингемского соседа, служившего генерал-губернатором в Судане, и спрашивать: «Ну что там сегодня в кладовой, Пенелопа? Я уверен, что у тебя очень плохая домоправительница». Девочка, которая с удовольствием похвасталась бы молочным поросенком или перепелами, вынуждена была признать, что у нее нет ничего роскошнее картофельной запеканки с мясом. «Но, — говорил король, — ты не должна умирать с голоду, пока твои родители в отъезде», — и приказывал егерю: «Позаботьтесь, чтобы мисс Маффи прислали пару фазанов и зайца».

Благосостояние его собственных детей, конечно, никогда не зависело от подобных ситуаций. Но поскольку они принадлежали к королевской семье, то свою будущую миссию, по мнению отца, могли выполнить только с помощью флотской дисциплины, сдобренной казарменными шутками.

Возможно, отношения принца Уэльского со своими детьми складывались бы лучше, если бы он мог изложить на бумаге те чувства, которые к ним испытывал, но никак не мог выразить словами. Слог у него был довольно тяжелый. Письма к детям обычно начинались замечаниями о погоде, а заканчивались, особенно в последующие годы, гневными тирадами в адрес очередного правительства. Но основное их содержание составляло то, о чем дети сами сообщали ему в собственных письмах, плюс к этому несколько слов родительского ободрения или же упреков. Наиболее живописным примером этой переписки, пожалуй, являются два письма, написанные по одному поводу Берти, служившим тогда корабельным гардемарином на судне его величества «Коллингвуд», и его отцом.

Отец ответил сыну так: «Мне жаль, что ты не без чьей-то помощи вывалился из гамака и ударился глазом о сундучок, это, должно быть, очень больно, но я рад, что ты не повредил глаз. Если бы представилась возможность, я бы сделал с тем типом то же самое».

А вот будущий король Эдуард VIII, пока что студент Оксфордского университета, дает отцу осторожный отчет об ужине в Баллингдонском клубе: «Большинство из них пришло в некоторое, если не сказать сильное, возбуждение, так что я ушел пораньше. Было выпито немало шампанского — в этом все дело. Очень любопытно наблюдать за теми развлечениями, которые позволяют себе студенты». Дейвид получил следующий ответ: «Меня позабавило твое описание ужина в Баллингдонском клубе, похоже, многие молодые люди перепили шампанского и стали очень шумными и возбужденными; разные люди по-разному себя развлекают».

Хотя дети принца Уэльского обладали безупречными манерами и были полностью лишены того аристократического высокомерия, которым отличались представители многих королевских домов Европы, его отцовская репутация неоднократно подвергалась нападкам в печати. Даже Гарольд Николсон, автор весьма тактичной и выдержанной официальной биографии короля Георга V, счел необходимым написать: «Стараясь воспитать детей покорными и послушными, он часто бывал излишне настойчив, а иногда груб». Это нелицеприятное мнение он позднее подкрепил историческим анекдотом, который не привел в книге, но рассказал Рандольфу Черчиллю, дабы тот использовал его в описании биографии семнадцатого графа Дерби. Поскольку данный рассказ широко цитируется как доказательство жесткости характера короля, к нему следует отнестись более критично, чем это сделали Николсон или Черчилль. Вот этот рассказ, который, по словам Николсона, он услышал от лорда Дерби и впоследствии поведал Рандольфу Черчиллю — тот в дословном виде опубликовал его в 1959 г. Таким образом, рассказ впервые появился в печати почти через полвека после якобы описанных в нем событий: «Расстроенный тем, как король Георг грубо обращается со своими детьми, Дерби во время пребывания в Ноусли, когда они вдвоем расхаживали взад-вперед по террасе, рискнул затронуть эту тему, оправдывая свое вмешательство тем, что он старейший друг короля. Начав с того, какими прекрасными друзьями стали для него собственные повзрослевшие дети, он попытался объяснить королю, что королевские дети уже находятся на пороге зрелости и что он многое теряет, запугивая их и обращаясь с ними как с непослушными школьниками. По словам лорда Дерби, король в течение нескольких минут помолчал, а затем сказал: „Мой отец боялся своей матери; я боялся своего отца, и будь я проклят, если не позабочусь о том, чтобы мои дети меня боялись“».

Этот исторический анекдот почти полувековой давности скорее всего содержит много натяжек. Дерби, Николсон и Черчилль были, конечно, честными людьми, однако Дерби нельзя признать самым аккуратным из летописцев; литературный вкус Николсона иногда заставлял его исправлять чересчур грубый стиль некоторых свидетелей; что же касается Черчилля, то как биограф он унаследовал от своего отца склонность слишком драматизировать историю. Если провести объективное исследование, то придется признать, что ни одна деталь данного рассказа не выдерживает анализа и не может быть подтверждена из независимых источников.

Хотя Дерби и родился в один год с будущим королем Георгом V, он отнюдь не принадлежал к старейшим или же самым близким его друзьям; герцог Бакклейч и сэр Чарлз Каст — назовем только два имени — могли бы претендовать на более давнюю и более прочную привязанность короля. Далее — Дерби никогда не рискнул бы навлечь на себя недовольство короля; мягкий и нерешительный, он старался быть хорошим для всех. Также невероятно, чтобы прямой и вспыльчивый король в течение нескольких минут осмысливал бы замечание Дерби. Но наименее убедительно выглядит то объяснение, которое якобы приводит король. Не существует никаких веских свидетельств ни того, что будущий король Эдуард VII боялся королевы Виктории, ни того, что будущий король Георг V боялся короля Эдуарда. Каждый из них вместе со всеми представителями своего поколения вырос в уважении к собственным родителям; на ступенях трона это уважение переходило в благоговение. Именно это таинственное обстоятельство на протяжении всей истории отделяло принца от президента, а монарха — от его подданных, даже если это были его собственные дети. В век парламентской демократии некоторые могут назвать это анахронизмом, хотя и не смогут отрицать его сохраняющейся действенности. Как тонко подметил в своих воспоминаниях герцог Виндзорский, «короли и королевы лишь во вторую очередь отцы и матери».

Если принца Георга можно назвать заботливым, хотя и чересчур властным отцом, то принцесса Мэй вначале относилась к детям с удивительным бесстрастием. Унаследованная ею от герцогини Текской чувствительность к социальным проблемам распространялась на детей вообще и не касалась собственных. Именно эта чувствительность заставила ее в 1904 г. обратиться к премьер-министру с вопросом о пригодности классных помещений и качестве школьных завтраков в государственных школах. «Когда сорок с лишним лет назад я учился в Итоне, — последовал беспомощный ответ господина Бальфура, — немногие из учителей и родителей заботились хотя бы о том, чтобы классная комната была как следует натоплена, или о том, чтобы мы хоть что-нибудь поели перед занятиями!» Как мать, принцесса Мэй не проявляла никакого интереса к грудным младенцам. Подобно всем богатым родителям того времени, она перекладывала на других обязанности по воспитанию собственных детей; в этом не было ничего необычного и тем более бессердечного. Неудивительно, что даже в Йоркском коттедже, который по площади вряд ли был больше обычного дома приходского священника, она ухитрилась не заметить, что одна из нянек плохо обращается с ее сыном, чем навсегда испортила ему пищеварение.