Король Георг V - читать онлайн книгу. Автор: Кеннет Роуз cтр.№ 22

По отношению к отцу принц Уэльский демонстрировал не только вполне понятную сыновнюю преданность, но и верность подданного своему монарху. То, что король по крайней мере (не неся ответственности за политику кабинета) не может сделать ничего дурного, было для него не просто конституционной нормой, но и абсолютной истиной. На подданных он смотрел с иерархической точки зрения: хороший король в своем замке, хороший принц у ворот. Пока его отец правил, такое подобострастие лишало их отношения непосредственности и живости: когда же принц Георг сам взошел на трон, это отрицательно повлияло на его собственные отношения с женой и детьми.

Память принца и принцессы Уэльских омрачает обидная легенда: будто бы он был чересчур суровым отцом, а она бесчувственной матерью. Однако свидетельств современников, подтверждающих это, не существует, тогда как имеющиеся сведения говорят как раз об обратном. Их дети были такими же счастливыми, как и другие их сверстники. Осенью 1903 г. адмирал Фишер писал жене из Балморала: «Два маленьких принца — чудесные мальчишки; все обеденное время они проболтали, не выказывая ни малейшей робости». Дейвиду, будущему королю Эдуарду VIII, было тогда девять лет, Берти, будущему королю Георгу VI, — семь.

Почти через полвека, находясь в изгнании, герцог Виндзорский, старший из детей, напишет книгу воспоминаний под названием «История короля», где иронично охарактеризует недостатки родителей. Тем не менее он соглашается с тем, что, какие бы неприятности ни вспоминались ему сейчас, годы, приходящиеся на период непосредственно до и после восхождения его отца на трон, отнюдь не были плохими. «Сандрингем, — пишет он, — в основном походил на мальчишескую идиллию». И чуть ниже: «Сегодня я нахожу, что мой дневник виндзорского периода полон светлых и радостных моментов». В его детстве были и многочасовые велосипедные поездки по королевским имениям, и шумные игры в гольф, и щедрые подарки на дни рождения и Рождество. Принц Уэльский, который научил сыновей стрелять в тринадцатилетнем возрасте, разрешал им в конце сезона бродить по лесам в поисках отбившихся от стаи фазанов. «Он смеялся и шутил, — пишет герцог Виндзорский, — и эти „тихие дни“ в Сандрингеме оставили о нем самые лучшие воспоминания».

Как и дети из большинства других королевских семей, они работали и играли одни, лишенные стимулирующего воздействия классной комнаты или футбольного поля, но тем не менее это был сплоченный коллектив братьев, подстрекаемых, а иногда и руководимых в своих действиях единственной сестрой. Поверив, что их наставник-француз, мсье Уа, только и мечтает о том, чтобы отведать национальное блюдо из лягушек, они хитростью заставили его съесть с гренками целую тарелку головастиков. Профессору Освальду, который пытался научить их немецкому языку, доставалось еще больше. «Принц Альберт не просто невнимателен, — жаловался тот. — Когда я начинаю его бранить, он дергает меня за бороду». Мальчики разыгрывали даже своего якобы чрезвычайно сурового отца. Однажды они с восторгом наблюдали за тем, как постепенно растворяется ложка, которой он помешивал чай, — купленная в магазине для шутников, она была сделана из материала с очень низкой точкой плавления. Все это явно не вписывается в представления о деспоте-отце и несчастных детях.

Откуда вообще взялась эта легенда? Мейбл, графиня Эрли, подруга детства принцессы Мэй, а впоследствии ее постоянная компаньонка и придворная дама, уже в преклонные годы писала:

В высшем обществе Викторианской эпохи было принято отгораживаться от своих детей целой армией нянек, гувернанток и воспитателей, дабы освободить себя от связанных с детьми повседневных забот. Принц и принцесса Уэльские, проводя большую часть времени в тесных помещениях Йоркского коттеджа, общались с детьми гораздо больше, чем в семействах, проживавших в просторных загородных домах. Тем не менее в их отношениях были свои сложности, отчасти вполне преодолимые, остальные можно объяснить королевским статусом семьи. «Нельзя сказать, что в детстве мне недоставало родительского внимания, — писал герцог Виндзорский, — однако само положение отца создавало непреодолимый барьер, препятствовавший той близости, которая обычно возникает в семьях».

Восторженно размышляя о предстоящем наследовании трона, принц Уэльский, который все еще испытывал сомнения относительно своей пригодности к выполнению этой задачи, установил строгие правила поведения как для себя, так и для собственных сыновей. Он любил своих детей, гордился их внешностью и воздавал должное их успехам. «Должен похвалить твои манеры и общее поведение, — писал он Дейвиду в 1907 г. — В Каузе все были тобой очень довольны». Однако даже по стандартам того времени принц был взыскательным и строгим отцом. Годы, проведенные на флоте, приучили его к беспрекословному повиновению, и он считал, что дисциплина пойдет на пользу и его сыновьям.

«Теперь, когда тебе исполнилось пять лет, — говорил он в этот день Берти, — я надеюсь, что ты всегда будешь слушаться и сразу выполнять то, что тебе велят; чем раньше ты это поймешь, тем легче тебе будет». Не так уж много детей получали подобные поздравления в день рождения!

Принц Уэльский обладал вспыльчивым характером, причем свое раздражение он не всегда сдерживал даже в присутствии верного Бигге, не говоря уже о собственных сыновьях. Дети, однако, воспринимали внезапные вспышки родительского гнева как естественное явление, хотя и неприятное, подобно грозе, запеканке и необходимости ложиться спать. Гораздо труднее им было выносить то добродушное подшучивание, иногда применяемое родителями и наставниками для демонстрации хорошего расположения духа. Как и его отец, принц Уэльский был большим мастером этого жанра, непрерывно практикуясь как на своих домочадцах, так и на друзьях. Во время инспектирования флота он как-то вызвал муки стыда у будущего лорда Маунтбэттена, громко расспрашивая его о тряпичной кукле, к которой юный мичман был горячо привязан в детстве. Архиепископ Ланг, вернувшись к своим обязанностям после продолжительной болезни, лишившей его волос и весьма состарившей, был встречен сувереном «с характерным для него грубым смехом». А на одном из последних вечеров, проведенных им с друзьями в Сандрингеме, он задал гостю вопрос: «Сколько вальдшнепов Вы сегодня подстрелили?» И тут же последовал другой вопрос: «А сколько раз Вы промахнулись?»

Архиепископы и меткие стрелки все же могут за себя постоять, а вот детям было трудно тягаться с таким записным остряком. Некоторые из подобных шуток оставляли после себя эмоциональные шрамы. Король Эдуард VII, отвозя своих маленьких внуков в Портсмут, куда после восьмимесячного круиза должен был вернуться «Офир», заявил им, что после пребывания под тропическим солнцем лица их родителей могли стать совсем черными. В том же шутливом духе принц Уэльский сообщал о рождении своего четвертого сына Генриха, известного как Гарри: «Дейвид, конечно, задал мне несколько очень забавных вопросов. Я ответил ему, что ребенок ночью влетел в окно, а когда он спросил, где же его крылья, я ответил, что их отрезали». Люди Викторианской эпохи растили своих детей без помощи психологов.