Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 266

В настоящий момент забыто тогдашнее официальное определение периода, связанного с именем Хрущева: «великое десятилетие». Оно появилось в печати где-то в начале 1964 г. Не прошло и полгода, как это название было вычеркнуто из исторической памяти.

Между тем хрущевское десятилетие действительно стало началом процессов, которые развязали грандиозные – конструктивные или деструктивные – силы, развалившие в конечном итоге коммунистическую империю. Великое оно или трагическое, бестолковое или смешное; открывало ли оно возможности обновления социализма, стало ли началом его неминуемого исторического конца; какие силы толкали Кремль к ревизии сталинизма, в какой мере личные прозрения или ошибки Хрущева повлекли обвальные для судьбы коммунизма последствия?

Смерть Сталина открыла эру дворцовых переворотов, как всегда бывало в деспотической Российской империи. Неограниченная власть верховного правителя простиралась и на правила престолонаследия, так что каждый монарх пытался определять преемника сам и при том как можно позже. Собственно говоря, таким преемником Сталин неявно назначил Георгия Маленкова, хотя и не хотел писать «завещания», ссылаясь на то, что вот Ленин написал и в результате «всех перессорил». Но независимо от наличия или отсутствия «завещания» нехватка правовых механизмов в системе диктатуры перечеркивала саму идею наследственности, и неминуемой была длительная и жестокая борьба за престол. Она продолжалась с 1953-го до 1957 г. В отличие от борьбы за место Ленина, которая приобрела преимущественно идеологическую расцветку, битвы наследников Сталина имели в основном «подковерный» характер – никто не хотел заявлять, что он является «Сталиным сегодня».

Всенародное горе

Миллионы советских людей, в том числе и бесправные и ограбленные колхозники, искренне рыдали в те мартовские дни 1953 г., а Москва в день похорон Сталина превратилась в Ходынку дней коронации Николая II: толпа, так же охваченная эйфорией преданности и бездарно организованная, как и шестьдесят лет тому назад, затаптывала слабых. 16 марта в редакционной статье «Литературной газеты», написанной в основном ее редактором К. Симоновым, перед советскими писателями ставилась как главная на годы и десятилетия задача – отобразить величие деяний бессмертного Сталина. Статья вызвала ярость у секретаря ЦК Хрущева, который намеревался немедленно снять Симонова с должности, что было абсолютно неожиданным и непонятным для партийно-писательской верхушки. Симонова оставили, но одна за другой пошли охлаждающие поправки к идеологии пламенной сталинской верноподданости.

Постепенно оказывалось, что Кремль Сталина не любил. Для народа Сталин был синонимом порядка, его смерти боялись, как боятся неизвестности и хаоса. А люди, близкие к самым интимным механизмам власти, знали, что от Сталина веет определенностью и покоем могилы.

Как это ни странно, оценить общую кремлевскую ситуацию позволяют именно детали «еврейского дела». Если бы Сталин умер на пару лет раньше, дворцовые перевороты, возможно, не нуждались бы в крутых идеологических решениях. Если бы Сталин умер позже и успел замордовать старшее поколение своих соратников, оформление нового курса тоже не нуждалось бы в больших политико-идеологических новациях. Но Сталин покинул этот свет в момент, когда все его соратники были охвачены ужасом перед приступами его паранойи. Готовилась большая чистка и большое обновление кадров. Евреи или женатые на еврейках – Молотов, Каганович, Ворошилов, Андреев – ожидали ареста и смерти. Кавказцы, которые знали слишком много, – Берия и Микоян – тоже осознавали, что пришла их очередь. Как в глубине души относился к Сталину его избранник Маленков, мы не знаем, но можно допустить, что очень трезво-критически, с тем же общим страхом. Булганин Сталина панически боялся, а Хрущев просто ненавидел. Атмосфера мира, ограниченного «ближней дачей» в Кунцево и кремлевским кабинетом на Ивановской площади, была нестерпимой и наэлектризованной до крайности.

Г. М. Маленков выступает с докладом на XIX съезде КПСС

Отдельно следует сказать о мотивах ненависти Хрущева к Сталину. Сталин имел на Никиту компромат, как и на каждого. Этим компроматом была гибель старшего сына Хрущева от первого брака, Леонида. Он был летчиком и погиб в воздушном бою, но, как часто бывало, тело погибшего не было найдено, и официально Леонид Хрущев считался пропавшим без вести. Как водится, пошли слухи, что он в плену, говорилось даже о том, что якобы его видели в составе какой-то немецкой карательной экспедиции. Сталин положил делу Хрущева-младшего (в действительности делу Никиты) конец, распорядившись считать его погибшим; возможно, он даже чувствовал что-то наподобие солидарности – ведь его сын от первого брака Яков Джугашвили таки действительно попал в плен, то есть по законам тоталитарной страны считался изменником родины. Больше никого из политбюро такая судьба не постигла. Однако на всякий случай вдова Леонида Хрущева была отправлена в лагерь. Внучку Юлию Никита Сергеевич забрал к себе в семью и удочерил, но с ней практически не общался. И только после отставки он передал ей, что мама ее ни в чем не виновата.

Ужас и извращенность ситуации не нуждаются в комментариях. Хрущев этого Сталину не простил, может, больше, чем постоянный страх и унижение по работе.

Леонид Хрущев

Сталин как абсолютный владыка независимо от официального статуса его должности не только распоряжался деньгами и ресурсами, но и имел возможность непосредственно руководить силовыми структурами и расписывать своим заплечных дел мастерам сценарии политических процессов, арестов, истязаний, признаний и казней. После его смерти появился главный вопрос: кто и как будет осуществлять террор?

Ответ на этот вопрос прозвучал не так уж и неожиданно: никто и никак.

На исходе сталинской эпохи власть окончательно перешла от партии в государственные органы империи. Уже после войны политбюро фактически совпадает с Бюро Президиума Совета Министров. Все директивы, в том числе партийные, Сталин подписывал как Председатель Совета Министров СССР. Пост генерального секретаря ЦК был после XIX съезда партии (1952) ликвидирован, хотя Сталин оставался первым в списке членов секретариата. Собственно партийный секретарь, руководитель партийного аппарата, стал чем-то при главе государственной исполнительной власти – она же законодательная, она же судебная. Как Гесс или Борман при рейхсканцлере Гитлере.

Очень чуткий к сталинским новациям Кавказ отреагировал быстро: фактический хозяин Азербайджана Багиров сдал должность первого секретаря ЦК своему человеку, Якубову, а сам остался председателем Совета министров республики. В последние годы Сталина Маленков, как второй человек в государстве, выступал в первую очередь в роли первого заместителя главы правительства. После смерти Сталина он стал Председателем Совета Министров СССР и при этом председательствовал на заседаниях Президиума ЦК КПСС. Когда в 1953 г. сместили Ракоши, это сказалось просто в том, что Ракоши остался на своем партийном посту, а главой правительства Венгрии стал Имре Надь. В сентябре 1953 г. официально первым секретарем ЦК избран Хрущев, но это еще не было переворотом и концом «коллективного руководства». Лишь снятие Маленкова с должности главы правительства и замена его Булганиным в январе 1955 г. означали перемещение властного центра в партийные структуры.