Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 195

Д. З. Мануильский

В Советском Союзе 1920-х гг. вообще господствовала атмосфера ожидания близкой вооруженной интервенции Запада. Во время дискуссии 1925 г. пессимисты Радек и Преображенский, которые отрицали факт стабилизации Европы, предрекали антисоветскую интервенцию не позже 1926-го или 1928 г., им возражал оптимист Лозовский, который ожидал войны где-то в 1930 г. Конец периода стабилизации провозглашен Коминтерном в 1927 г. Через полтора года Д. З. Мануильский писал: «Мир идет к таким социальным конфликтам и потрясениям, в сравнении с которыми первая революционная волна… будет казаться лишь эпизодом». ^[510] О непосредственной угрозе интервенции говорилось на всех процессах над интеллигентами; англо-франко-румынско-польское вторжение вот-вот должно было прервать мирный творческий труд советских людей.

Официальный эксперт Коминтерна и ЦК ВКП(б), автор материалов к докладам Сталина на партийных съездах в части, где шла речь о мировом экономическом развитии, венгерский марксист-эмигрант Эне Варга писал: «Характерного для прогрессирующего капитализма изменения кризиса, депрессии, подъема, высокой конъюнктуры и опять кризиса, в настоящее время относительно значительных частей мирового хозяйства уже более не существует: теперь периоды хронической депрессии и более острые хронические фазисы сменяют друг друга». ^[511] Тезис Варги относительно окончательного «загнивания» и непрестанной депрессии вошел в доклад Сталина на XVI съезде партии, и теперь его невозможно было подвергать сомнению. С этого времени и до смерти Сталина тезис о «депрессии особого рода», которая не имела шансов закончиться, становится догмой, невзирая на очевидное противоречие с фактами – уже в середине 1930-х гг. западный мир оправился от Великой депрессии.

В конечном итоге, Варга прогнозировал наступление последнего и решающего экономического кризиса каждый год, кроме того 1929-го, когда действительно наступила Великая депрессия. Но независимо от экономических прогнозов, после устранения Бухарина в 1928 г. провозглашено начало «второго тура войн и революций» и соответственно тактики «класс против класса». Главной задачей коммунистов признана изоляция «соглашателей» – социал-демократов. Отсюда отношение к фашизму как заурядному явлению в политической жизни, который ничем в принципе не отличается от «социал-фашизма». Правда, весной 1931 г. XI пленум Исполкома Коминтерна критиковал Эрнста Тельмана, рассматривавшего фашизм как побочный продукт коммунистического движения, как ступень, что проходит мелкая буржуазия на пути к коммунизму. ^[512] Но в целом с ультралевыми Коминтерн соглашался в том, что успешная борьба против фашизма «требует быстрого и решительного исправления ошибок, которые в основном сводятся к либеральному противопоставлению фашизма буржуазной демократии и парламентских форм диктатуры ее открыто фашистским формам, что было отображением социал-демократических влияний в коммунистических рядах». ^[513] Отсюда и решительная враждебность ко всем коалициям с демократами. Комментируя слухи, будто коммунисты готовы на блок с руководителями социал-демократии, немецкий коммунистический лидер Вильгельм Флорин иронически спрашивал: «Может, к тому же принять условия социал-демократии и распространить коалицию: в Германии – на партию Центра, во Франции – на партию Эррио, в Австрии – на партию социалистов, в Чехословакии – на партию Бенеша?» ^[514] Именно это и сделал Сталин через два года.

Все помыслы Сталина направлены на то, чтобы руками своих агрессивных выдвиженцев быстро и жестоко сломать сопротивление крестьянского «среднего класса», под предлогом борьбы с агентурой интервентов развернуть террор, который должен был поглотить в первую очередь его политических противников в партии, а затем свалить вину за жестокости «первоначального социалистического нагромождения» на подчиненных и кардинально «обновить кадры». В это время должна была быть заложена индустриально-техническая основа для новой цивилизации, создан военно-промышленный комплекс и перевооружены армия и флот.

Верил ли Сталин в возможность осуществить революцию в Германии, которая с 1918 г. была, казалось, так близка? Возможно, он серьезно рассчитывал и на такой вариант событий. По крайней мере, максимальная дестабилизация обстановки в Германии могла отвлечь внимание западных демократий от СССР. А западные демократии действительно заняты в эти годы внутренними проблемами, которые заострились в связи с экономическим кризисом, и особенно – немецкими проблемами, поскольку Германия в наибольшей степени подверглась ударам Великой депрессии.

Адольф Гитлер – автор «Mein Kampf»

Падение демократии в Германии и установления диктатуры нацистов полностью изменило ситуацию в Европе. С этого момента мир движется к войне.

Нацистское руководство постоянно утверждало, что его цель – уничтожение коммунизма, а не территориальные завоевания. Но действия Гитлера были непредсказуемы. Уже 14 октября 1933 г. Германия вслед за Японией вышла из Лиги Наций, показав миру, что не намерена считаться с международными обязательствами. Гитлер открыто говорил о ликвидации ограничений, установленных Версальским договором, и воссоединении немцев в едином государстве. Неофициально он много болтал с разными людьми на темы будущей великой германской империи, очерчивал ее поражающие географические контуры, рисовал страшные и кровавые картины будущего господства «германской расы». Взгляды Гитлера были откровенно изложены в его книге «Моя борьба» (“Mein Kampf”), опубликованной в 1924 г. Гитлер запретил ее переводить на французский язык, и интеллигентный министр иностранных дел Барту говорил полушутя, что он один во Франции прочитал ее. Знакомы с расистскими проектами Гитлера были, конечно, многочисленные политики Запада, но большинство из них считали все это легкомысленным и безответственным бредом. Среди консерваторов преобладала уверенность в том, что серьезные люди из окружения Гитлера, такие как Папен или Шахт, сумеют сдержать неуравновешенного правого радикала.