Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 190

Статус Гудериана и судьба его доктрины решительно изменились с приходом Гитлера к власти. Посетив его школу в Кунерсдорфе, Гитлер воскликнул: «Это я могу использовать! Это я хочу иметь!» ^[487] Новое руководство вермахта в целом относилось благосклонно к танковой концепции Гудериана, но сопротивление военного консерватизма не было полностью преодолено. Генерал Франц Гальдер, начальник штаба сухопутных сил и один из неформальных лидеров консервативной политической группировки, был достаточно решительным сторонником энергичных действий, но к избыточному (по его мнению) маневренному авантюризму относился осторожно. В ходе операций против Франции летом 1940 г. Гальдер констатировал в дневнике, что Лееб «все еще придерживается взглядов позиционной войны 1918 года», и потому поручил генералквартирмейстеру «позаботиться о том, чтобы Лееб и его люди изучили опыт нашего наступления через р. Маас и побывали в группе армий «Б» и в штабе 6-й армии» (то есть Рундштедта и Паулюса. – М. П.). ^[488] А между тем, Гальдер вынашивал планы выдвижения самого генерала Лееба в качестве преемника Браухича на посту командующего сухопутными силами. Даже генерал фон Рундштедт, наиболее авторитетный среди старых генералов, остерегался агрессивности Гудериана. Так или иначе, наступательная доктрина все же перевесила в руководстве вермахта, хотя Гудериан оставался всего лишь одним из корпусных командиров и никогда не формировал общие планы больших кампаний, как это иногда выглядит в журналистском изложении. Лишь в последний период войны, когда шли чисто оборонные бои и идеи его уже мало значили, он возглавил штаб сухопутных сил.

В СССР в 1960-х гг. заговорили о потерянных возможностях Красной армии, о блестящей группе Тухачевского, расстрел которого свел на нет достижения советской военной теории и практики. Сегодня побеждает, похоже, противоположная тенденция: Тухачевский, Уборевич и другие изображаются в первую очередь как бессердечные красные командиры, которые подавляли крестьянские восстания и ничем не заявили о своей готовности к настоящей большой войне. В любом случае, навсегда открытым останется вопрос: что было бы, если бы армией в 1941 г. командовали не Тимошенко, Ворошилов, Шапошников, Жуков и другие, а Тухачевский, Якир, Уборевич и расстрелянные вместе с ними в мае 1937 г. командармы? В конечном итоге, на всех ответственных постах в армии периода Великой Отечественной войны были генералы новой генерации – выпускники довоенной академии генштаба.

Однако в комментариях к трагическому концу карьеры самых молодых красных генералов, как и в анализе действий советского командования в годы Отечественной войны, недостает оценки главного: военных доктрин, положенных в основу подготовки армий до войны.

В 1920-е гг. в Красной армии шла бурная идейная жизнь, центром которой была Военная академия РККА. Здесь читал стратегию бывший генерал А. А. Свечин. Стоит привести характеристику, данную ему в 1924 г. комиссаром академии Ромуальдом Муклевичем, моряком, польским коммунистом: «Весьма талантливый человек, остроумный профессор, Свечин является самым ценным профессором в Военной академии. Его занятия по стратегии, благодаря неизменной оригинальности замысла, всегда простого и остроумного, были в данном учебном году одним из больших достижений на старшем курсе (прикладные занятия по стратегии – отчетная работа комкора). Парадоксальный по своей натуре, чрезвычайно неудобный в общежитии, он не теряет возможности подколоть любого человека по любому поводу. Однако работает чрезвычайно плодотворно. Будучи конечно же монархистом по своим убеждениям, он, как трезвый политик, учел обстановку и приспособился. Но не так грубо, как Зайончковский («сочувствует коммунистической партии»), и не так слащаво, как Верховский, а с достоинством, с чувством критического отношения к политическим вопросам, по каждому из которых у него есть свое мнение, которое он выражает. Особенно ценен как борец против рутинерства и консерватизма своих товарищей по старой армии (нынешних преподавателей академии), слабые стороны которых он знает лучше кого-либо». ^[489]

А. И. Верховский

Как видим, по личным или теоретическим мотивам комиссар академии был скорее на стороне Свечина, чем модернистов Верховского и Зайончковского.

Свечин не переносил безграмотного авантюризма в военном деле. Высокообразованный военный в расцвете сил (ему было всего сорок шесть, когда писалась приведенная характеристика), Свечин трезво оценивал положение, шансы и наступательные возможности красной России в условиях стабилизации победной западной демократии. В то время как коммунистические политики (а за ними дипломаты и военные) рассматривали международную ситуацию как «передышку», как недоразумение в развитии мировой пролетарской революции, Свечин расценивал возможное военное столкновение как нормальную типичную войну, в ходе которой противники СССР будут иметь более-менее стабильный тыл, а не «сплошную пролетарскую революцию». Уже это одно противопоставило бывшего генерала красной военной элите, уверенной в том, что война с буржуазной Европой будет такой же, как Гражданская. (Тухачевский также верил в пролетарскую революцию, но считал, что базой ее станет отвоеванная Красной армией враждебная территория противника.) Следует удивляться, что Свечина вообще слушали как стратега: стратегия Красной армии строилась на стратегии Коминтерна, вожди и теоретики которого пророчили из года в год конец «временной стабилизации» и пролетарскую революцию в Европе.

А. А. Свечин

Свечин тщательным образом анализировал систему, которая сложилась в Европе на базе Версальского договора, показывал роль Франции как центра континентального равновесия, в постоянном возобновлении которого она кровно заинтересована; Польши – как основной силы санитарного кордона против СССР; оперировал геополитическими и военно-стратегическими аргументами, определяя сильные и слабые стороны ситуации красной России. Боевой генерал с прекрасным опытом штабной работы, Свечин в деталях видел реальность воюющих человеческих масс, а прирожденная ироничность обостряла ощущение враждебности к нахрапистости и демагогии, которые щедро демонстрировали бритоголовые комбриги с церковноприходским образованием.