Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 173

Именно категорический отказ Кирова от поста генсека стал гарантией победы Сталина на съезде. Стараниями Кагановича, который занимался организацией съезда, кандидатов в список ЦК выдвигали ровно столько, сколько было предусмотрено мест членов ЦК. По версии кое-кого из немногочисленных участников съезда, которые остались в живых, счетная комиссия обнаружила, что Сталин набрал больше всего голосов «против» – 270. Меньше всего «против» – 3 голоса – собрал Киров. Председатель счетной комиссии Затонский обратился к Кагановичу с вопросом: как быть? Каганович велел оставить для Сталина 3 «против», остальные бюллетени – изъять. При проверке этой версии в 1957 г. под руководством директора ИМЭЛ Поспелова были раскрыты пакеты с бюллетенями голосования на XVII съезде, и оказалось, что там недостает 267 бюллетеней. ^[442]

Киров в гробу

Имеются разные мнения об оппозиционности Кирова и других сталинских «кавказцев» относительно сталинской политики Великого перелома. Одно обстоятельство не оставляет сомнений, хотя на него никто и не ссылался. Это запись в послужном списке Е. Г. Евдокимова, роль которого в ЧК сегодня хорошо известна.

Переведенный из Ростова в Москву на должность начальника Секретно-политического управления ОГПУ 26 октября 1929 г., Евдокимов выполнял все основные задачи по организации процессов против интеллигенции и несудебных расправ. 26 июля 1931 г. был назначен полпредом ОГПУ по Ленинградскому округу и уже через две недели, 8 августа 1931 г., переведен на такую же должность в Среднюю Азию, откуда через год возвращен в Ростов на партийную работу. Можно добавить, что в 1930 г. в Ленинград на должность заместителя уполномоченного ГПУ по области и военному округу из Ростова был переведен начальник Особого отдела Ф. Фомин. Эти обстоятельства подтверждают рассказ чекиста-беглеца «Орлова»-«Никольского»-Фельдбина о том, что Ягода по указанию Сталина перевел Филиппа Медведя из Ленинграда в Белоруссию, а на его место назначил Евдокимова. После телефонного протеста Кирова (по словам Орлова) Медведь был возвращен в Ленинград, и Ягода осуществлял контроль за ситуацией в регионе через заместителя Медведя, Запорожца. ^[443]

Какая же была политическая позиция сторонников Кирова – вероятных противников Сталина?

Материалы «съезда победителей» свидетельствуют, что политической платформы, отличающейся от сталинской политической линии Великого перелома, ни у кого не было. Имелось лишь глухое недовольство «стилем работы» Сталина, «перегибами» и тому подобное. На жесткие меры (вплоть до смещения Сталина) руководящие кадры партии, в первую очередь Киров, не были готовы, поскольку у них не было альтернативной политической идеи. В Ленинграде делалось все то же, что и в других местах, но не так резко и топорно.

Чтобы представить политический уровень ведущих партийцев той поры, вернемся к протоколам предыдущего, XVI съезда ВКП(б) (1930 г.), где «прорабатывали» уличенных в «правом уклоне»:

Угланов. Я заявляю, что за последние месяцы в марте – апреле, в связи с перегибами в коллективизации, в связи с целым рядом событий в деревнях, у меня возникли некоторые колебания, очень серьезные колебания, в правильности линии партии…

Голос. А через месяц что будет?

Голос. А завтра что будет?

Угланов. Результатом чего и стал разговор с отдельными товарищами, и в этих разговорах я сомневался, правильно ли мы себя ведем и так далее.

Голос. А зачем вел борьбу?

Угланов. Никакой борьбы, товарищи, я не веду и заранее не собираюсь. И заявляю, что все обязательства, которые возлагают на большевика, будут выполняться честно и добросовестно.

Голос. А почему фракционной работой занимался?

Угланов. Товарищи, я прямо скажу. В промежуток времени, в период 1928–1929 гг., вы прекрасно знаете, никакой такой особенной фракционной работы, как это делала оппозиция, мы не организовывали.

Голос. Что значит – особенной? А не особенной? (Шум.)

Угланов. Вы сами видите… Никакой организованной фракции я не организовывал и не собирался организовывать.

Петерс. Да просто не вышло.

Голос. Не удалось?» ^[444]

Эти голоса принадлежат тем, кто составлял ядро сталинской группы в 1928–1933 гг. и кто начал через пару лет слабо чувствовать какой-то непорядок, что-то не то. Ни на какую организованную оппозицию они были уже неспособны. Сталин прекрасно знал это. Еще тогда, когда они перекрикивали друг друга, набрасываясь на «уклониста», он, надо полагать, планировал на них свалить все: и голод, и коллективизацию, и истребление интеллигенции, и «украинизацию». Именно против них, а не против мнимых «право-троцкистско-зиновьевских» «врагов народа», направлен был террор.

Это подтверждает анализ прессы времен Большого террора, в первую очередь возглявляемой Л. З. Мехлисом «Правды».

3 апреля в «Правде» была опубликована разгромная статья об отставании животноводства в области. Ленцнер и Красный были «разоблачены», но на пленуме обкома ни первый секретарь обкома Хатаевич, ни второй секретарь Матвеев не покаялись в том, что «покрывали троцкизм». О чем и написал большую статью в «Правду» ее корреспондент по области Д. Ортенберг (будущий генерал – главный редактор «Косомольской правды»). В феврале 1937 г. «Правда» уже прямо резко критиковала Хатаевича. Благодаря ходатайствам его личного друга, Косиора, Хатаевича перевели в Киев, аресты же в Днепропетровске только начались. Потом пришла очередь и Хатаевича, и Косиора.