Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 130

Страница

Сдать экзамены теоретически мог каждый, и ротация кадров обеспечивала высокую социальную мобильность правящего класса и стабильность общества.

Не только старинное наследие, но и вся китайская письменность пользовались архаичным языком веньянь, от которого разговорный язык отдалился еще в III–IV ст. н. э. Лишь в 1917 г. лозунг перехода письменной высокой культуры от «китайской латыни» веньянь на «простой язык» (байхуа) или «общеупотребительный язык» (путунхуа) выдвинул Ху Ши в статье, напечатанной (кстати, на языке веньянь) в журнале «Новая молодежь». Началась горячая дискуссия, вслед за первыми статьями на байхуа в этом журнале появилась на этом же языке художественная, и только в 1930–1940-х гг. также и научная литература.

В китайском языке особенное место занимают северные диалекты гуаньхуа – так называемые «мандаринские» диалекты.

В определенном и сугубо китайском понимании мандарины-китайцы были все же униженным сословием, поскольку страной правили маньчжуры. Но поскольку маньчжуры составляли лишь близкую ко двору общественную верхушку, то в целом социальной пирамиды это не нарушало. Сами маньчжуры практически перешли на гуаньхуа, и все те китайские территории, которые ассимилировались позже, тоже говорили на диалектах, более или менее близких к гуаньхуа. Однако разница даже между отдельными мандаринскими диалектами очень большая, и северяне, чтобы достичь взаимопонимания с обитателями северного востока, часто вынуждены были писать иероглифы (они выглядят одинаково, а звучат иногда совсем по-разному).

Китай – гигантская и очень культурно пестрая территория. Собственно, тот Китай, о котором говорят и пишут, это восточная, меньшая его половина, отделенная от мира чрезвычайно сухими, очень мало населенными горами и пустынями Западного Китая. Восточный Китай простирается на три зоны, которые примыкают к большим рекам, прорывающимся сквозь горные массивы: на севере – Желтая река, Хуанхэ, которая образует в нижнем течении начало самой древней в Китае земледельческой цивилизации; более южная Янцзы – река, которая течет по широким густонаселенным долинам центрального Китая; дальше уже река Сицзян на гористом субтропическом юге. Климатически и культурно, по историческим традициям и расовому составу, по характеру диалектов эти зоны различны. Собственно, этническое единство всех этих земель, которые остаются Китаем и в собственном сознании китайцев, хотя разговаривают они на диалектах и языках, отдаленных друг от друга иногда так, как французский язык от испанского, является почти чудом; чудо это объясняется исключительно ролью государства в этнокультурной консолидации населения через систему трансляции культуры и образования.

При этом юг всегда был неполноценным с точки зрения мандариновского севера: отсюда шли всякие ереси, шаманские культы и иностранные влияния. Южные приморские города были больше связаны с европейскими влияниями. Потоки эмиграции в юго-восточную Азию, на Гавайские острова, в Америку преимущественно шли с юга.

Этнические религии всеядны, они должны идти на компромиссы, включать в свои пантеоны чужих богов, как это делали римляне, ассимилировать чужие обычаи – если они не замыкаются на своей этнической территории и в своем этническом кругу. Христианство в Китае могло быть воспринято – и поначалу воспринималось – как дополнение к традиционным религиям и только той своей частью, которая не противоречила принципам идеологии Китая; как только выяснилось, что за спиной миссионеров стоит целостная чужая идеологическая система, китайские христиане стали такими же «дьяволами», как и белолицые круглоглазые чужестранцы.

В Китае, как и во всем мире, существовала взаимодополнительная система холодных и официальных «аполлонических» и страстных полушаманских «дионисийских» культов. Собственно, даосизм остался той экстатической подпочвой китайской идеологии, которая дополняла с самых давних времен холодный морализаторский культ «учения» Великого Учителя Кун Цзы. Так сложилась система трех религий – конфуцианства, буддизма и даосизма – под крышей императорской власти.

Император в Китае решал судьбу местных культов и судьбу верований вообще. Бывали эпохи, когда буддистов в Китае преследовали. Бывало и так, что императоры были буддистами. Не менялся принцип: баланс верований регулирует император, исходя из интересов верховной власти.

В системе трех религий находилось место не только для разных учений, но и для сект, сецзяо – «еретических учений». Так можно было бы назвать те антиструктурные полурелигиозные, полуидеологические течения-учения, которые всегда жили в китайском обществе; и тот факт, что они преследовались, также еще ничего не говорит, как и факт преследования буддистов некоторыми императорами. Сецзяо возникали на почве буддизма, манихейских или даосистских учений как их неофициальные или полуофициальные ответвления. Все эти Учения Белого Лотоса, Обоняния Благовоний, Учение Восьми Триграмм, Путь Девяти дворцов и так далее – во времена династии Цинь их было около полутора сотен – в то же время, как отмечают исследователи, имитировали господствующую идеологию и служили ей альтернативой. Как имитация официальной идеологии, сецзяо воспроизводили черты принятой обрядности, как альтернатива они отрицали избыток ритуалов, формальных знаков благочестия, семейные структуры и структуры собственности. Проповедь сексуальной свободы или, напротив, разграничение мужчин и женщин на отдельные общества, отрицание культа предков и жизни одной семьей, отказ неофитов от имущества или, по крайней мере, большие пожертвования – все это позволяет рассматривать сецзяо как своеобразных пракоммунистов.

Поскольку сецзяо противоречили принципу секулярности религий, объединяя религиозную и светскую жизнь, они были антагонистами господствующей идеологии, выявлялись и преследовались. Но истребить их режим был не в состоянии – это была естественная форма существования дополнений к господствующим структурам, которые, в конечном итоге, сосуществовали с ними, канализируя недовольство реальностью в формах экстатических культов и только изредка прорываясь в кровавых народных бунтах. При этом, что очень существенно, как и каждое решение по поводу идеологии, запрещение и преследование секты требовало сначала определения ее характера со стороны императорской власти.

Китайские секты полны суеверий и предрассудков, но существенно, что в большинстве они были коммунистическими или, как говорят, коммунарные, – то есть требовали иногда не только равного распределения благ, но и общей собственности, в частности на землю.

Страница