Кровавый век - читать онлайн книгу. Автор: Мирослав Попович cтр.№ 108

Вера в партию была обратной стороной веры в марксизм как идею, которая обеспечивала партии харизму непогрешимости. И посягательство на марксизм как на «монолит, вылитый из одного куска стали» (Ленин), равнозначно было покушению на партию.

Но на такой основе невозможно было расширять большевистское движение.

С самого начала перед группой Ленина встала проблема ярких интеллектуальных вождей. Была также и практическая проблема: наличие «имен» и интеллигенции открывало и финансовые возможности. Когда в кругу большевистских политиков и литераторов перед Первой русской революцией появились новые фигуры, и в первую очередь – Горький, Луначарский, Богданов, – стало легче организовывать большие пожертвования на революцию от капиталистов и зажиточных интеллигентов.

Но и эти «свои» после поражения революции большей частью оказались «чужими». Ядро руководства партии Ленина эпохи революции 1905 г. составляли люди, которые позже или покинули политику, или примкнули к ультралевой группе «Вперед», которая базировалась у Горького на Капри. Это были тогдашние молодые, которые принесли в партию новое понимание марксизма, воспринятого сквозь призму идей Маха и Ницше (хотя Богданов был моложе Ленина всего на три года).

А. А. Богданов, А. М. Горький и В. И. Ленин. Капри, 1908

В большевистской партийной системе вплоть до захвата власти рядом с политическим вождем – главным редактором центрального органа (то есть Лениным) – всегда были «правая» и «левая» руки вождя, которые занимались соответственно организационной и идеологической (литературной) работой, – так сказать, партийные «апостол Петр и апостол Павел». И главный организатор и финансист, руководитель боевой службы партии – талантливый инженер Л. Б. Красин, и руководитель литературно-идеологической службы партии Богданов (псевдоним врача А. А. Малиновского) были ультралевыми. В новой партии, которую пришлось создавать после разгрома революции 1905 г., эти должности занимали, соответственно, Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев – личности намного слабее. Их дублерами летом 1917 г., когда «тройка» ушла в подполье (Ленин и Зиновьев) или попала под арест (Каменев), были Сталин (идеологическая работа) и Свердлов (организационная работа). Сталин как партийный литератор был совсем жалким дублером Каменева. После Октябрьского переворота на пост главного редактора центрального органа – «Правды», невзирая на сопротивление Ленина, был назначен молодой Бухарин. Таким образом, Бухарин был в конечном итоге «должностным» наследником Богданова. К тому же Бухарин идейно был очень близок к Богданову.

Л. Б. Каменев

…В той вологодской ссылке, где такие разные киевляне Луначарский, Бердяев и Кистяковский очутились вместе с Савинковым, главные дискуссии велись между марксистами Бердяевым и Луначарским. Единомышленник Луначарского Богданов (между прочим, брат тогдашней жены Луначарского), по оценке Бердяева – симпатичный, тихий не то фанатик, не то безумец, – в ту пору увлекался новейшими субъективистскими философскими идеями, с точки зрения которых всякая истина есть не что иное, как способ организации человеком его опыта, выражение его внутренней (в том числе классовой) субъективности. Разделяя в то время марксистскую веру в историческую миссию пролетариата, Бердяев вместе с тем утверждал, что классовой может быть и ложь, но истина должна быть внеклассовой, общечеловеческой. Пролетариат, следовательно, не продуцирует истину в силу каких-то своих мистических способностей, а просто в силу социальных причин в состоянии беспристрастно воспринять наилучшие достижения человечества. Но отсюда был лишь шаг до признания классового характера зла и общечеловеческого характера добра. (Бердяев несколько позже и предпринял этот шаг, признав Тайну Бога как источник Истины и Добра.) Луначарский и Богданов пылко отрицали это. Луначарский при этом немножко обижался за пролетариат, а Богданов (врач по специальности) осторожно пытался поставить Бердяеву диагноз – он был убежден, что психически нормальный человек не может быть идеалистом.

Г. Е. Зиновьев

Бухарина позже обвинили в «механицизме», и он дал этим обвинениям определенный повод: в своей книге «Теория исторического материализма» он говорит о производственных отношениях как о «трудовой координации людей (рассматриваемых как «живые машины») в пространстве и времени», а обо всей общественной системе – как о «громадном трудовом механизме», подчиненном законам равновесия. ^[271] Такой взгляд не отвечает собственно марксовому пониманию. Для Маркса в производственные отношения входит, например, капитал – то есть совокупность финансов, машины, помещения и тому подобное в определенной социальной функции – вещи, рассматриваемые как возможность эксплуатации наемных рабочих. Производственные отношения «сверхчувственны» в вещах, которые нельзя увидеть или потрогать. У Бухарина производственные отношения теряют это «сверхчувственное» содержание и превращаются в зримые отношения координации трудовой деятельности. Аналогичные аналогии с механикой встречаем в «организационной науке» Богданова.

К механико-математическим аналогиям и Бухарина, и Богданова может быть отнесено замечание, сделанное недавно известным российским ученым Н. Н. Моисеевым. Не переоценивая Богданова как открывателя кибернетики, акад. Моисеев точно оценивает роль аналогий с механикой: «Удивительнейшее в труде Богданова то, что он, не имея достаточного еще эмпирического материала, который есть в распоряжении современной науки, утверждал изоморфизм физических, биологических и социальных законов». «Тектологию» Богданова Моисеев рассматривает как естественную составляющую той перспективной дисциплины, которую называют теорией самоорганизации, универсальным эволюционизмом или синергетикой. ^[272]