Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 298

Тот факт, что рабство приобрело вес политической проблемы, считается вторым событием, послужившим изменению его роли в американской жизни. В нем просматривается направление общей эволюции американской политики. В политике республики на заре ее существования отразилось то, что позже назовут «местечковыми» интересами, и автор «прощального послания» обращал на них внимание публики. Если посмотреть на это попроще, там расплодились политические партии, с одной стороны, представителей меркантильных и деловых интересов, которые склонялись к поиску сильного федерального правительства и протекционистского законодательства. А на противоположной стороне находились носители интересов аграриев и потребителей, выступавших за права отдельных штатов и политику дешевых денег.

На том этапе рабство едва ли заслуживало статуса политического вопроса, хотя политики иногда говорили о нем как о зле, которое должно с течением времени сгинуть (притом что никто не знал точно, каким же образом). Состояние такого рода застоя надо было как-то менять, с одной стороны, в силу врожденных наклонностей американских ведомств, с другой – из-за перемен в самом обществе. Судейское толкование придало мощный национальный и федеральный акцент американской конституции. В то же самое время, когда законодательству конгресса придали новую потенциальную силу, законодатели приобретали все больший вес в качестве агентов американской представительной демократии; в этом плане особую роль всегда отводили периоду правления президента Эндрю Джексона. В растущей демократизации политики нашли отражения еще и прочие изменения; властям США не приходилось беспокоиться о судьбе городского пролетариата, снявшегося с земли, ведь на западе издавна существовала возможность для реализации мечты о независимости; в американской традиции мог остаться главным социальный идеал самостоятельного мелкого землевладельца. Открытие для освоения западных внутренних районов с покупкой Луизианы представлялось таким же важным делом в коренном изменении порядка распределения благ и населения, которое определило очертания американской политики не меньше, чем коммерческий и промышленный рост на севере.

Прежде всего, с открытием запада претерпел преобразование сам вопрос рабовладения. Существовал важный повод для спора об условиях, на которых следует присоединять новые территории к Союзу. Так как требовалось организовать заселение сначала районов купленной Луизианы и затем областей, отторгнутых у Мексики, сам по себе поднимался такой деликатный вопрос: разрешать ли рабство на новых территориях? Воинственное движение за отмену рабства возникло на севере, и его активисты навязали проблему рабовладения в качестве первоочередной задачи американской политики. Они продолжали ее будировать до тех пор, пока она не заслонила все остальные актуальные пункты повестки дня. Кампания с требованием запрета на работорговлю и окончательного освобождения рабов стала делом рук во многом тех же самых сил, которые выступали с подобными требованиями в остальных странах ближе к концу XVIII века. Но американское движение за отмену рабства все-таки значительно отличалось от остальных. Во-первых, оно разворачивалось на фоне роста численности рабов в то время, как в европеизированном мире рабство исчезало повсеместно. Следовательно, общая тенденция в Соединенных Штатах явно застопорилась, если не двинулась вспять. Во-вторых, дело касалось клубка конституционных вопросов, когда поступал аргумент по поводу пределов, до которых можно вмешиваться в сферу обращения частной собственности в отдельных штатах, где местные законы ее-то и защищали, или даже на территориях, которые еще не были провозглашены штатами. Более того, политики, выступавшие за запрет рабства, выдвинули на передний план вопрос, лежащий в основе конституции и действительно служащий стержнем политической жизни каждой европейской страны: кому принадлежит последнее слово? Носителем верховной власти провозглашался народ, и здесь все выглядело ясно, а что являл собой этот «народ»? Большинство его представителей в конгрессе или население отдельных штатов, представленных депутатами Законодательных собраний штатов и утверждающих неоспоримость своих прав даже перед конгрессом? Таким образом, к середине столетия рабство стали связывать со всеми без исключения вопросами, поднимавшимися американскими политиками.

Эти крупные проблемы долгое время служили уравновешиванию власти между южными и северными штатами на стабильном уровне. Несмотря на то что север располагал небольшим численным превосходством, в сенате (где каждый штат представляли по два сенатора вне зависимости от численности его населения или размера) сохранялось необходимое равенство голосов. Вплоть до 1819 года новые штаты принимали в Юнион на паритетной основе: один рабовладельческий на один свободный; к тому времени набралось по 11 штатов каждой категории. Затем наступил переломный момент, когда дело коснулось приглашения в Союз штата Миссури. В дни перед приобретением Луизианы французским и испанским законами рабство там разрешалось, и европейские поселенцы в Миссури рассчитывали на продолжение действия данного положения. Когда конгрессмен от одного из северных штатов предложил внести запрет на рабовладение в конституцию нового штата, жители Миссури даже не стали скрывать своего возмущения, и те же самые эмоции испытали представители южных штатов. По поводу местных льгот возникли большие публичные недовольства и развернулись дебаты; речь даже шла о выходе из Союза – вот какого накала достигли чувства южан. Причем нравственному аспекту проблемы большого внимания не уделял практически никто. И все еще существовало политическое решение вопроса через «компромисс по Миссури», которым допускалось признание штата Миссури вотчиной рабовладельцев, а для равновесия следовало принять в Союз штат Мэн и запретить дальнейшее расширение зоны рабства на территории Соединенных Штатов к северу от линии широты в 36°30́. Тем самым подтверждался принцип, согласно которому конгресс пользовался правом на запрет рабства для новых территорий, если на это появится воля его депутатов, но не наблюдалось ни одной причины полагать, что вопрос возникнет снова, причем на долгое время. На самом деле все так и было до тех пор, пока не сменилось целое поколение. И кое-кто уже предвидел американское будущее: бывший президент Томас Джефферсон, составивший проект Декларации независимости, написал, что он «счел его сразу же могильщиком Союза», а еще один (будущий) президент написал в своем дневнике, что проблема Миссури выглядела «откровенным предисловием – даже титульным листом к огромному тому большой трагедии».

Все-таки трагедия щадила Соединенные Штаты на протяжении еще 40 лет. Напомним, что в то время американцев больше занимали совсем иные дела, прежде всего территориальная экспансия, и к тому же до 1840-х годов не стояла задача присоединения областей, подходящих для возделывания хлопка и требующих массированного рабского труда. Но в скором времени появились силы, занявшиеся подготовкой общественного мнения к большим волнениям, и они себя вполне оправдают, когда общественность, что называется, развесит уши. В 1831 году в Бостоне открылось издательство газеты, сотрудники которой взялись агитировать своих читателей за безоговорочное освобождение негритянских рабов. Так начиналось движение аболиционистов с их все более агрессивной пропагандой, нажима на политиков в ходе избирательных кампаний на севере республики, оказания помощи беглым рабам и сопротивления их возвращению владельцам после поимки, даже после получения вердикта суда об их возвращении хозяевам. На таком фоне, созданном аболиционистами, в 1840-х годах поднялась борьба по поводу условий, на которых следует признать территорию, отторгнутую от Мексики. Спор закончился в 1850 году новым компромиссом, но он тоже продержался недолго. С этого времени политиков сковывали настроения в народе, будто бы южных вожаков подвергают преследованиям, выставляют их жертвами, а южане стали проявлять все больше высокомерия и выставлять образ жизни их штатов единственно правильным для Америки. На приверженцах национальной партии уже сказалась проблема рабовладения; демократы уперлись в окончательный характер решения 1850 года.