Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 274

Теперь нам стоит вернуться к приятнейшему на вид среди прочих индустриальных наглядных признаков длинному шлейфу пара, вырывающемуся из трубы локомотива в стремительном его движении, зависающему на несколько мгновений на фоне зеленого ландшафта и медленно тающему, когда состав уже ушел далеко вперед. Он производил неизгладимое впечатление на тех, кто видел его в первый раз, и приблизительно такое же, пусть даже менее приятное впечатление производили прочие зримые аспекты промышленных преобразований. Среди наводящих ужас видов представлялся черный промышленный город с возвышающимися над ним дымящими трубами заводов. А когда-то, еще до начала индустриальной революции, над городами господствовали шпили церквей или соборов. Фабрика с ее коптящими трубами выглядела настолько противоестественным и новым предметом ландшафта, что на самом деле на заре индустриализации часто проходила незамеченной необычность ее вида, выпадавшего из типичного ряда. Еще в XIX веке большинство английских промышленных рабочих трудились в промышленных предприятиях с числом занятых на них меньше 50 человек. Длительное время большие скопления рабочих можно было обнаружить исключительно в текстильном производстве; огромные ланкаширские хлопчатобумажные комбинаты, первыми придавшие тому району зрительную и городскую особенность, отличающую его от предыдущих промышленных городов, производили потрясающее впечатление тем, что выглядели единственными в своем роде. Однако к 1850 году всем стало ясно, что с расширением производственных процессов тенденция складывается в пользу их централизации под одной крышей, позволяющей экономить на транспортном обслуживании, специализации функций, использовании более мощного оборудования и внедрении приносящей должную отдачу рабочей дисциплины.

В середине XIX века изменения, среди которых вышеперечисленные представляются самыми бросающимися в глаза, позволили создать зрелое индустриальное общество только в одной стране – в Великобритании. Его созреванию предшествовала долгая и непроизвольная подготовка. В условиях внутреннего спокойствия и умеренно алчного правительства по сравнению с властями на континенте возникла уверенность в разумности капиталовложений. Сельское хозяйство дало новые товарные излишки сначала в Англии. Осваивать минеральные ресурсы стало легче с применением совершенно нового добывающего и обогатительного оборудования, созданного стараниями двух или трех поколений выдающихся изобретателей. За счет экспансии заморской торговли извлекались новые доходы для последующего вложения в дело, причем основные системы финансирования и банковского обслуживания сложились до того, как они потребовались для обеспечения процесса индустриализации. Возникает ощущение, будто общество заранее с точки зрения психологии подготовилось к грядущим изменениям; сторонние наблюдатели обнаружили исключительную чувствительность активной части населения к денежным и коммерческим возможностям, появившимся в Англии XVIII века. Наконец, с увеличением численности народонаселения начиналось одновременно предложение трудовых ресурсов и повышение спроса на промышленные товары. Все необходимые движущие силы слились в единый поток, а в результате получился невиданный и непрерывный промышленный рост, сначала замеченный как некое совершенно новое и необратимое явление во второй четверти XIX века.

К 1870 году Германия, Франция, Швейцария, Бельгия и США догнали Великобританию с точки зрения способности к самоподдерживающемуся экономическому росту, но Британии по-прежнему среди них принадлежало первенство одновременно по масштабу применения промышленного оборудования и историческому главенству. Работникам «мировой мастерской», как британцы с удовольствием думали о себе, казалось своего рода забавой постоянно превышать показатели, по которым можно было отслеживать повышение благосостояния и мощи их страны, обеспечивавшееся ее индустриализацией. В 1850 году Соединенному Королевству принадлежала половина судов океанского класса в мире, а по его территории проходила половина железнодорожных путей планеты. Поезда по этим железным дорогам курсировали строго по расписанию и регулярно, и даже со скоростью, практически не изменившейся за последующую сотню лет. Движение поездов организовывалось в соответствии с составленными «расписаниями», впервые появившимися на Британских островах (там же приобретшими свое название), а их выполнение проверялось с помощью электрического телеграфа. В их вагонах ездили мужчины и женщины, считаные годы назад пользовавшиеся дилижансами или повозками ломовых извозчиков. В 1851 году, когда на Всемирной выставке в Лондоне британцы заявили о достигнутом ими новом превосходстве, в Великобритании выплавили 21 миллион тонн железа. Нам этот показатель практически ни о чем не говорит, но он в 5 раз превышал показатель Соединенных Штатов Америки и в 10 раз – Германии. В то время суммарная мощность британских паровых двигателей превышала 1,2 миллиона лошадиных сил и составляла больше половины суммарной мощности паровых моторов всех стран континентальной Европы, вместе взятых.

Изменение в относительном положении европейских стран начало появляться уже к 1870 году. За Великобританией во многих отношениях все еще сохранялись ведущие позиции, но ее подпирали достойные соперники, в скором времени вырвавшиеся вперед. В ее распоряжении по-прежнему находилось больше всего в Европе пародвигательных мощностей в расчете на лошадиную силу, но США (в 1850 году располагавшие большими такими мощностями) уже вышли вперед, а Германия шла голова к голове. В 1850-х годах в Германии одновременно с Францией сделали важный переход, уже совершенный в Великобритании, с выплавки львиной доли своего чугуна древесным углем к плавке с применением минеральных видов топлива. Британское первенство в производстве железа никуда не делось, а выпуск чугуна в чушках все увеличивался, но теперь по объему выплавки чугуна британцы обгоняли США только в три с половиной раза и в четыре раза – Германию.

Как бы то ни было, британцам принадлежало огромное преимущество и эпоха британского промышленного господства далеко еще не завершилась.

Индустриальные страны, первой среди которых числилась Великобритания, выглядели мелкими созданиями по сравнению с тем, чем они должны были стать. Из них в середине XIX века только в Великобритании и Бельгии значительное большинство населения проживало в поселках городского типа. Судя по переписи населения 1851 года, среди британских отраслей больше всего населения было занято в сельском хозяйстве (примерно столько же, сколько в бытовом обслуживании). Но в остальных европейских странах все признаки указывали на процесс происходящих изменений: растущее число занятых в промышленных отраслях, сосредоточение экономического богатства в новых руках и невиданный размах урбанизации.

Изменения коснулись целых областей, когда в них хлынули массы наемных рабочих; строились заводы, поднимались дымоходные трубы и, соответственно, менялся внешний вид таких районов, как Западный Райдинг Йоркшира, Рур и Силезия, где множились новые города. Они росли с поразительной скоростью в XIX веке, особенно во второй половине, когда отмечалось появление крупных центров, которым предстояло превратиться в ядра того, что в последующую эпоху назовут «конурбациями» (городскими агломерациями). Впервые некоторые европейские города перестали зависеть от сельской иммиграции, обеспечивавшей их рост. При расчете показателей урбанизации существуют трудности, в основном связанные с тем, что в разных странах границы городских районов определялись по-разному, но основные тенденции происходившего тогда просматриваются вполне четко. В 1800 году в Лондоне, Париже и Берлине числилось соответственно около 900, 600 и 170 тысяч жителей. Они считались крупными городами, но далеко не дотягивали до великих городов Азии. В 1900 году их соответствующие показатели оцениваются приблизительно в 4,7, 3,6 и 2,7 миллиона человек. В том же самом году население Глазго, Москвы, Санкт-Петербурга и Вены тоже превышало миллион жителей каждый. В 1800 году только три из десяти крупнейших городов мира находились в Европе, а остальные – в Азии. В 1900 году в этот список входил только один азиатский город Токио.