Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 261

Увеличение объема обращения идей и информации конечно же происходило совсем не из-за подобных собраний, а за счет распространения печатного слова полиграфическим способом. Одно из коренных преобразований Европы после 1500 года заключалось в повышении грамотности ее населения; кое-кто назвал это изменение переходом от культуры, ориентированной на изображение, к культуре, сосредоточенной на печатном слове. Чтение и письмо (и особенно чтение), пусть даже распространенные не повсеместно, получили широкое признание, а в некоторых местах превратились в повальное увлечение. Их перестали считать привилегией и сокровенным знанием узкого слоя элиты, лишились они и загадочности, когда-то связанной исключительно с религиозными обрядами.

При оценке данного изменения у нас появляется некоторая возможность для выхода из сферы непознаваемых предметов и перехода в изменение осознаваемых сведений, позволяющих нам так или иначе, при всех больших группах неграмотного населения, все еще существовавших в 1800 году, увидеть Европу к тому времени обществом грамотным, каким оно не было в 1500 году. Наш вывод в таком виде не сильно проясняет положение вещей. Европейцы многого достигли в овладении чтением и письмом, то есть в частичной ликвидации неграмотности населения. Как бы то ни было, при всех наших сомнениях население Европы и ее колоний в 1800 году можно считать самым грамотным в мире. Поэтому среди европейцев пропорция грамотных людей была выше, чем среди представителей культуры других народов. Итак, мы рассмотрели поворотное историческое изменение. К тому времени Европа далеко продвинулась в эпоху господства печати, которая в конечном счете заменила подавляющему большинству образованных людей живое слово и образы в качестве главных средств приобретения знаний и познания мира. И продлилась эта эпоха печатного слова до тех пор, пока в XX веке с приходом радио, кино и телевидения не восстановилось господство устного слова и образа.

Источники данных для оценки грамотности остаются не совсем надежными до середины XIX века, когда, как оказывается, приблизительно около половины всех европейцев все еще не овладели ни чтением, ни письмом, зато по ним можно предположить, что улучшение ситуации примерно с 1500 года выглядело совокупным, но неравномерным. В этом отношении просматриваются большие отличия между странами в различные периоды истории, а также между городом и деревней, между мужчинами и женщинами и между представителями разных профессий.

Тут спорить не приходится, и у нас значительно упрощается задача по формулированию общих утверждений: до последнего времени никаких выводов, кроме самых неопределенных, сделать нельзя. Зато конкретные факты наводят на размышления о тенденциях.

Первые сведения о попытках просвещения населения, лежащего в основе ликвидации неграмотности, поступают из времен, предшествующих изобретению полиграфической печати. Они явно относятся к периоду возрождения и оживления городской жизни между XII и XIII веками, важность которого уже упоминалась выше. Некоторые из самых ранних свидетельств официального назначения учителей и предоставления помещений для образовательных учреждений поступают из итальянских городов, в то время считавшихся пионерами европейской цивилизации. В этих городах через непродолжительное время появилось понимание того, что грамота превратилась в неотъемлемый навык сотрудников определенных служб: например, мы находим положения о том, что судьи должны уметь читать тексты, и такой факт связан с интересными последствиями для истории древнейших времен.

Имевшееся главенство в развитии городов итальянцы к XVII веку уступили англичанам и голландцам (в их странах в ту эпоху существовал высокий уровень урбанизации). Около 1700 года уровень грамотности населения Англии и Нидерландов считался самым высоким среди европейских стран; передача первенства этим странам служит свидетельством того, как неравномерно с точки зрения географии распределялась ликвидация неграмотности в Европе. Все же в XVIII веке международным языком издательского дела считался французский, и Франция формулировала вдохновляющие идеи для публики. Нет ничего удивительного в том, что уровень грамотности в Англии и Республике Соединенных провинций был выше, однако число грамотных людей оставалось большим во Франции, где общая численность населения оценивалась гораздо выше.

Выдающуюся роль в общей тенденции к повышению грамотности населения следует однозначно присвоить расширению масштабов печатного дела. К XVII веку в Европе появилась категория по-настоящему пользовавшихся популярностью изданий, представленных сказками, повестями о разделенной и безответной любви, календарями и книгами по астрологии, а также жизнеописаниями святых. Существование такого литературного материала служит доказательством большого спроса на него. Печатное дело придало смысл еще и овладению чтением, так как обращение к рукописям связывалось с большими трудностями и отнимало много времени из-за их относительной недоступности для простого народа. Теперь, научившись читать, можно было быстро приобрести технические знания, изложенные типографским способом, и у специалиста появилась возможность не отстать от последних открытий в его ремесле.

Еще одной силой, требовавшей грамоты, считается протестантская Реформация. Практически единодушно сами реформаторы говорили о важности обучения верующих чтению; не случайно поэтому к XIX веку в Германии и Скандинавии одновременно достигли более высоких уровней грамотности, чем во многих католических странах. В ходе Реформации от ее приверженцев потребовалось прочесть Библию, и ее оперативно выпустили из печати на местных языках, тем самым удалось эти языки обогатить и упорядочить через распространение и стандартизацию печатного слова. Библиомания, при всех ее очевидных неудачных проявлениях, превратилась в великую просветительную силу; она послужила одновременно стимулом для чтения и источником интеллектуальной деятельности. В Англии и Германии ее важность в процессе создания общей культуры трудно переоценить, и в каждой стране занялись переводом Библии, ставшей настоящим шедевром.

На примере поведения этих реформаторов можно увидеть, что власти по большому счету выступали поборниками просвещения народа, и такое отношение к грамоте совсем не ограничивалось протестантскими странами. В частности, законодатели новаторских монархий в XVIII веке активно занимались пропагандой образования, которым в большой мере подразумевалось начальное образование. В этом отношении прославились власти Австрии и Пруссии. По ту сторону Атлантики приверженцы пуританской традиции с самого начала настаивали на обязательном обучении населения общин Новой Англии. В остальных странах задачу просвещения населения отдали на откуп неформальным и свободным от государственного регулирования частным предприятиям и благотворительным обществам (как в Англии) или церкви (как во Франции). С XVI века начинается великая эпоха особых религиозных орденов, предназначение которых заключалось в просвещении народа.

Важным следствием, вдохновителем и спутником повышения грамотности европейцев выступал подъем в сфере обращения периодической прессы. Из плакатов и разрозненных печатных информационных бюллетеней эволюционным путем к XVIII столетию появилась такая категория прессы, как журналы периодического выпуска. Они предназначались для удовлетворения потребностей аудитории с самыми разными интересами. Первые газеты появились в Германии XVII века; первая ежедневная газета вышла в Лондоне в 1702 году, а к середине XVIII века существовала серьезная провинциальная пресса, причем тираж газет составлял несколько миллионов экземпляров в год. Периодические издания и еженедельные журналы стали выходить в Англии с первой половины XVIII века, и самый популярный из них под названием «Спектейтор» считался образцом тогдашней журналистики, служившим средством формирования вкусов и манеры поведения его читателей. Здесь стоит отметить появление кое-чего нового. Только в Республике Соединенных провинций журналистика пользовалась таким же спросом, как в Англии; вероятно, причина заключается в том, что во всех остальных европейских странах существовала цензура разной степени строгости, а также различался уровень грамотности населения. Научные и литературные журналы издавались все большими тиражами, но политические репортажи и комментарии печатались редко. Даже во Франции в XVIII веке авторы трудов с воплощением передовых предложений обычно распространяли их только в рукописи; в этой цитадели критической мысли все еще свирепствовала цензура, хотя она уже выглядела условной и непредсказуемой, к тому же по мере того, как век приближался к своему завершению, ее эффективность сходила на нет.