Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 210

Китайское общество изменилось еще во многих отношениях. Наблюдалось расширение рынков и повышение значимости услуг частных торговцев; по имеющимся подсчетам, сразу после 1800 года около трети сельскохозяйственной продукции Китая шло в сферу своего рода рыночного обмена. По мере наращивания производства изделий кустарного промысла пошел активный процесс урбанизации Китая: в XVIII веке крупнейшим городом мира считался Пекин, но остальные китайские города тоже переживали бурный рост, появлялись новые порты на юге империи, через которые проходил значительный объем торговли с зарубежными странами. Из Китая шел поток чая, шелка и товаров кустарного изготовления, а в Китай поступала оплата в виде серебра (главным образом из Америки) – показатель экономической мощи империи Цян-луна. Но не следует забывать связанной с такого рода торговлей инфляции, ставшей большой обузой для зажиточных аграриев. Цины продолжали полагать, будто они управляют экономикой страны через сбор налогов, регулирование цен и систему государственных закупок, но в действительности все больше на первый план начал выступать частный интерес.

В противоположность частым заявлениям Китай (и Индия) в XVII и XVIII веках претерпели огромные изменения. Но Европа изменилась намного больше. Прежде чем перейти к рассказу о Европе, стоит присмотреться к тому, что некоторые историки называют «великой дивергенцией» периода с 1600 по 1800 год, когда в некоторых сферах все больше проявлялось превосходство европейского пути развития. Сначала превосходство европейцев нагляднее всего просматривалось в военно-технической сфере, судостроении и навигации, представляющих большую важность в освоении окружающего их мира. Но к концу XVII века оказалось, что в передовых странах Европы полным ходом шла коренная ломка мировоззрения, когда главного внимания потребовала наука, техника и накопление капитала. За революцией в области умственной деятельности последует промышленная революция, хотя до наступления XIX века вторую будет трудно заметить с точки зрения ее воздействия на судьбы мира.

Тогда как Китай, Индия и другие страны Азии после 1600 года тоже прошли через интенсивные внутренние изменения, невиданные в прежние времена их истории, перемены там были менее бурными и не такими многосторонними, как единственные в своем роде события в Европе. Во многих областях рост происходил волне устойчивыми темпами, а уровень жизни практически не отставал от увеличения населения, уже обвального по масштабу. Но и в Индии, и в Китае наблюдалось убывание отдачи от пошагового совершенствования технических приемов, проводившегося в этих странах, а равновесие в обществе, внешне обеспеченное там, легко поддавалось нарушению снизу в результате стихийных бедствий, внутренних разногласий или внешнего нажима. Эволюция Азии, другими словами, продолжалась в направлении, обозначенном еще в прошлом путеводными вехами, даже притом, что, по крайней мере, в некоторых местах можно было наблюдать ускорение хода ее истории. Именно Европа с пересмотром ее правителями собственного наследия и сути окружающего мира все больше становится по-настоящему иным образованием.

В конце своего долгого правления Цянлун все еще сохранял убеждение в том, что его империя была самым мощным государством на планете, даже притом, что он прекрасно осознавал необходимость совершенствования внешней политики и системы внутреннего управления. Как и правители, которым суждено было унаследовать его империю в начале XIX века, Цянлун предпочитал постепенные изменения, не представляющие опасности власти его собственной династии и не нарушающие равновесия в китайском обществе. Европейские миссии, которые начали прибывать в Пекин в заключительном десятилетии его правления, ему совсем не понравились. «Вы утверждаете, будто Ваше почтение к нашей поднебесной династии наполняет Вас желанием познать нашу цивилизацию, – написал он британскому королю Георгу III, – но наши обряды и свод законов отличаются от Ваших собственных настолько, что… Вам вряд ли удастся пересадить наши манеры поведения и привычки на Вашу чужеземную почву». Этот император Китая не мог себе представить возможность единого мира. Зато его европейские гости прекрасно такой мир представляли.

Словосочетание «современная история» знакомо всем, но не всегда оно означает то же самое понятие. Было время, когда современной историей считалось то, что произошло со времен «древней» истории, когда предметом этой науки служила судьба евреев, греков и римлян; в этом смысле данное словосочетание все еще используется, например, для обозначения курса преподавания «Современной истории» в Оксфорде, в который включается «Средневековье». Потом наступает очередь, чтобы отличить его еще и от «средневековой» истории. Теперь вводится новое уточнение, так как историки начали выделять внутри его свои периоды и иногда вести речь о «раннем современном» периоде. Тем самым они действительно привлекают наше внимание к некоему процессу, ведь такие историки применяют данное словосочетание к эпохе, во время которой из традиции, определявшейся земледельческим, суеверным и замкнутым западным христианским миром Средневековья, появился новый Атлантический мир. И случилось это появление в разных странах в разное время. В Англии все произошло очень быстро; в Испании процесс далеко не закончился даже к 1800 году, тогда как большей части Восточной Европы он едва коснулся даже столетие спустя. Однако реальность существования такого процесса представляется очевидной при всей неравномерности его проявления. То же самое можно сказать о его важности, так как при нем закладывался фундамент европейской мировой гегемонии.

Размышления о том, что представлял собой весь процесс, удобнее всего начинать с простой и очевидной истины: практически на всем протяжении истории человечества жизнь большинства народов глубоко и безжалостно формировалась в силу наличия у них минимального выбора или единственного пути обеспечения себе и своим семьям приюта и достаточного объема пропитания. Вероятность иного положения вещей появилась совсем недавно, и касалась она подавляющего меньшинства населения мира, а стала действительностью для любого значительного числа людей только с изменениями в экономике на заре современной Европы по большей части к западу от Эльбы. Средневековая Европа, как и большая часть мира того времени, все еще состояла из человеческих объединений, в пределах которых излишки производства над потребностями потребления по большей части получались за счет тех, кто их производил, – за счет крестьян, а присваивались общественными и юридическими учреждениями, а не участниками рынка. Когда у нас появляется повод признать существование «современной» Европы, такой порядок изменился; извлечение и сосредоточение в одном месте все тех же излишков становится одной из задач многогранного субъекта, часто называемого «капитализмом», функционирующего по большому счету посредством сделок с наличными деньгами на все больше усложнявшихся рынках.

У нас появилась возможность отследить некоторые из этих изменений, чего нельзя сказать об изменениях, происходивших раньше, потому что впервые нам достались вполне многочисленные и последовательные сохранившиеся сведения. В одном важном отношении исторические свидетельства за последние четыре или пять веков содержат намного больше достоверной информации: они представляются практически статистическими данными. Тем самым упрощается задача производства замеров. Источником нового статистического материала часто выступает правительство. По многим причинам министры любого правительства хотели знать все больше о ресурсах, находящихся в их распоряжении, или о потенциальных ресурсах. Но после 1500 года намного более богатые данные можно почерпнуть из дневников частных лиц, особенно владельцев предприятий. С увеличением числа копий, когда широкое распространение получили бумага и печать, непомерно выросла вероятность того, что тот или иной документ доживет до наших дней. Появились коммерческие приемы, потребовавшие опубликования сведений на сводных бланках; в качестве примера следует привести расписания движения судов или отчет о присвоенных ценах. Кроме того, по мере совершенствования своих приемов историки научились обращаться даже со скудными или разрозненными источниками с большей для себя пользой, чем это было даже несколько лет назад.