Царствование императора Николая II - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Ольденбург cтр.№ 76

«Гапон стал мало-помалу сближаться с наиболее сознательными рабочими… Это были люди, прошедшие партийную школу, но по тем или иным причинам не примкнувшие к партиям. Осторожно, но чрезвычайно настойчиво Гапон подобрал себе кружок такого рода приближенных… План его состоял в том, чтобы так или иначе расшевелить рабочую массу, не поддающуюся воздействию конспиративных деятелей». ^[73]

Сначала Гапон действовал «сдержанно и осторожно». Но к концу ноября 1904 г. деятельность общества «приняла характер систематической пропаганды». ^[74] Гапон стал искать сближения с левой интеллигенцией и обещал подготовить рабочее выступление; только, говорил он, «я должен ждать какого-нибудь внешнего события; пусть падет Артур». ^[75]

Петербургский градоначальник Фуллон настолько мало подозревал истинные намерения Гапона, что еще в начале декабря 1904 г. выступил на открытии нового отдела его общества, высказывая пожелание, чтобы рабочие «всегда одерживали верх над капиталистами».

21 декабря была получена весть о падении Порт-Артура. Тотчас по окончании рождественских праздников – 28 декабря – состоялось заседание 280 представителей гапоновского общества: решено было начать выступление.

Действия развивались планомерно, расширяющимися кругами. 29 декабря дирекции Путиловского завода (работавшего на оборону) было предъявлено требование об увольнении одного мастера, якобы без основания рассчитавшего четверых рабочих. 3 января весь Путиловский завод забастовал; требования уже повысились, но носили еще экономический характер, хотя и были трудноисполнимы: 8-часовой рабочий день, минимум заработной платы.

Общество фабрично-заводских рабочих сразу взяло на себя руководство забастовкой; его представители, с Гапоном во главе, являлись для переговоров с администрацией; они же организовали стачечный комитет и фонд помощи бастующим. Общество в этот момент, очевидно, располагало немалыми средствами.

5 января уже бастовало несколько десятков тысяч рабочих. Министр финансов В. Н. Коковцов представил об этом доклад государю, указывая на экономическую неосуществимость требований и на вредную роль гапоновского общества.

В тот же вечер 5 января на совещании при участии социал-демократов была составлена политическая программа движения.

Вызвав под неопределенными, но сильно действующими лозунгами «борьба за правду», «за рабочее дело» и т. д. почти всеобщую забастовку петербургских рабочих (быстрый успех движения показывал, что почва была хорошо подготовлена), Гапон и его окружение внезапно и резко повернули движение на политические рельсы.

6 января 22 представителями гапоновского общества была выработана петиция к царю. В этот же день, во время водосвятия на Неве перед Зимним дворцом, произошел странный несчастный случай: одно из орудий батареи, производившей салют, выстрелило картечью. Ни государь, никто из собравшихся на торжество высших представителей власти задет не был; осколками ранило одного городового и выбило несколько стекол во дворце. Но тотчас же пошли слухи о покушении; следствие потом выяснило, что это, видимо, была чья-то простая небрежность… Этот выстрел также содействовал созданию тревожного, напряженного настроения.

7 января в последний раз вышли газеты; с этого дня забастовка распространилась и на типографии. Тогда во взволнованную рабочую массу была неожиданно брошена идея похода к Зимнему дворцу.

Эта идея принадлежала Гапону и его окружению, и петицию помогали составлять социал-демократы. Уже из этого видно, что не могло быть речи о «порыве народа к своему царю». Содержание петиции достаточно ясно об этом свидетельствовало. Примитивная демагогия Гапона служила в ней предисловием к весьма определенным социал-демократическим лозунгам. Она начиналась понятными всякому рабочему словами о том, как тяжело живется трудящимся; тон постепенно повышался: «Нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества… Мы немногого просим; мы желаем только того, без чего наша жизнь – не жизнь, а каторга… Разве можно жить при таких законах? Не лучше ли умереть нам всем, трудящимся? Пусть живут и наслаждаются капиталисты и чиновники…»

После этого выдвигались требования: «Немедленно повели созвать представителей земли Русской… Повели, чтобы выборы в Учредительное собрание происходили при условии всеобщей, тайной и равной подачи голосов. Это самая наша главная просьба, в ней и на ней зиждется все, это главный и единственный пластырь для наших ран».

Затем было еще тринадцать пунктов, в том числе – все свободы, равенство без различия вероисповедания и национальности, ответственность министров «перед народом», политическая амнистия и даже – отмена всех косвенных налогов. Перечисление требований кончалось словами: «Повели и поклянись исполнить их… А не повелишь, не отзовешься на нашу просьбу – мы умрем здесь на этой площади перед твоим дворцом».

Корреспондент парижской Humanite, Авенар, 8 (21) января в восторге писал: «Резолюции либеральных банкетов и даже земств бледнеют перед теми, которые депутация рабочих попытается завтра представить царю».

Власти были застигнуты врасплох быстро возникшей опасностью. Политический характер движения выяснился только 7-го. Газет не было. Министр финансов В. Н. Коковцов, например, узнал о готовящихся событиях только вечером 8 января, когда его вызвали на экстренное совещание у министра внутренних дел. Градоначальник до последней минуты надеялся, что Гапон «уладит все дело»! Угроза движения стотысячной толпы на дворец с петицией революционного содержания создавала для власти трудную задачу.

Допустить манифестации значило капитулировать без борьбы. В то же время русский полицейский аппарат был слаб. Он был более приспособлен к «выдавливанию» отдельных лиц, чем к предотвращению массовых выступлений. Слабость полицейского аппарата, уже проявившаяся за 1903 г. при волнениях в Златоусте, при кишиневском погроме, при беспорядках в Одессе, в Киеве и т. д., сказалась и в январских событиях в Петербурге. Как можно было – вечером 8 января – предотвратить поход толпы на Зимний дворец? Власти французской Третьей республики, когда они желали предотвратить демонстрации, арестовывали на сутки несколько сот (а то и тысяч) предполагаемых руководителей. Но отдельные городовые, затерянные в толпе петербургских рабочих кварталов, были совершенно бессильны что-либо предпринять; да и власти не знали, при быстроте развития движения, почти никаких имен, кроме Гапона.

Единственным способом помешать толпе овладеть центром города была установка кордона из войск на всех главных путях, ведущих из рабочих кварталов ко дворцу.

Объявления от градоначальника, предупреждавшие, что шествия запрещены и что участвовать в них опасно, были расклеены по городу вечером 8 января. Но большие типографии не работали, а типография градоначальства могла изготовить только небольшие невзрачные афишки.