Царствование императора Николая II - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Ольденбург cтр.№ 100

Члены Госсовета Сабуров, граф Сольский и Фриш высказались в том же смысле.

«В. к. Николай Николаевич. Манифестом 17 октября слово «неограниченный» В. И. В. уже вычеркнули.

П. Н. Дурново. После актов 17 октября и 20 февраля неограниченная монархия перестала существовать.

Князь А. Д. Ополенский. Вычеркнув «неограниченный», оставить «самодержавный».

Государь. Свое решение я скажу потом».

Обсуждение проекта продолжалось 11 и 13 апреля. Когда оно закончилось, граф Сольский обратился к государю с вопросом: «Как изволите приказать – сохранить или исключить слово неограниченный?

Государь. Я решил остановиться на редакции Совета министров.

Граф Сольский. Следовательно, исключить слово «неограниченный»?

Государь. Да, исключить».

* * *

21 апреля открылся съезд Конституционно-демократической партии. Обсуждалась тактика в Государственной думе. Шла борьба между левыми и более умеренными. Во время съезда была получена телеграмма о покушении на адмирала Дубасова; часть съезда разразилась аплодисментами. Оказалось, по счастью, что адмирал Дубасов невредим; но убиты были его адъютант граф Коновницын и бросивший бомбу.

23 апреля была опубликована отставка Витте. Его преемником назначался И. Л. Горемыкин. Одновременно с Витте ушли не только «его» министры, но и П. Н. Дурново, и даже министр иностранных дел граф Ламздорф. Государственную думу должен был встретить совершенно новый состав правительства.

Либеральный журнал «Свобода и культура» поместил «политический некролог» бывшего премьера: «Граф Витте – совсем не реакционер, а просто человек без всяких убеждений… Для того чтобы занять первое место, он должен был заявить себя в октябре решительным сторонником общей реформы. Для того чтобы укрепить свое положение, он не призадумался затем заключить тесный союз с П. Н. Дурново. Если бы в высших сферах созрело твердое намерение вернуться вспять к неограниченному самодержавию, и предприятие не было бы, по мнению графа Витте, обречено на быстрое крушение – он, конечно, не преминул бы стать во главе такого дела… И после всего, что случилось, это единственная роль, которая могла бы возвратить снова графа Витте к власти».

Эти слова были пророческими – граф Витте не раз затем выдвигал себя на такую роль; но он встретил неодолимое препятствие. «Нет, никогда, пока я жив, не поручу я этому человеку самого маленького дела! Довольно с меня прошлогоднего опыта», – писал государь императрице Марии Феодоровне (2.XI.1906).

Новые основные законы, с таким трудом прошедшие через горнило царскосельского совещания, были опубликованы 26 апреля. Съезд кадетов в своем заключительном заседании принял, по предложению П. Н. Милюкова, резкую резолюцию: «Накануне открытия Государственной думы правительство решило бросить русскому народу новый вызов. Государственную думу, средоточие надежд исстрадавшейся страны, пытаются низвести на роль прислужницы бюрократического правительства. Никакие преграды, создаваемые правительством, не удержат народных избранников от исполнения задач, которые возложил на них народ».

Открытие Первой думы; ее состав; слово государя; требования амнистии. – Прения об ответном адресе; отклонение поправки Стаховича об осуждении террора. – Декларация кабинета Горемыкина. – Борьба вокруг вопроса о смертной казни. – Погром в Белостоке. – Толки о думском кабинете. – Обращение Думы к стране по аграрному вопросу. – Роспуск Первой думы. – Выборгское воззвание. – Правительство Столыпина. – Бунты (Свеаборг, Кронштадт). – «Кровавое воскресенье» в Варшаве. – Взрыв на Аптекарском острове. – Программа реформ и военно-полевые суды. – Гучков и Столыпин. – Перелом настроения. – Разложение террора. Эра реформ: закон о равноправии крестьян; создание земельного фонда; закон 9 ноября 1906 г. о выходе из общины. – Выборы во Вторую думу. – Успехи левых и правых. – Декларация кабинета Столыпина; «не запугаете». – Земельный вопрос в Думе. – Зурабовский инцидент. – Военный заговор с участием депутатов социал-демократов. – Роспуск Второй думы. – Новый избирательный закон. – Манифест 3 июня 1907 г. о «доведении до конца дела преобразования»

В день открытия Первой Государственной думы в «Новом времени» появилась необычная статья: «Государь страдал, – говорилось в ней. – На нем много отразилось. Мыши из подполья разбежались – поели сыра и были таковы. А государь – он все остается, и на нем мучительнее, чем на ком-либо, отразилось все происшедшее за 1904, 1905, 1906 гг. …»

Действительно, для государя эти годы были исключительно тяжелыми по великой ответственности, лежавшей на нем, и по той борьбе, и внешней и внутренней, которую ему пришлось пережить. Его решения неизменно вызывали нападки – зачастую с противоположных сторон. Безответственные критики обвиняли его в слабости; противники власти, вкладывая свой собственный смысл в слова его указов и манифеста, утверждали, что данные обещания не были исполнены. Но мятеж был подавлен, и Дума была созвана.

«Государю виднее, – писало далее «Новое время». – Да, трон выше всего, и много видно с него, чего не видно с кресел и стульев, трибун и кафедр… Государь знает гораздо больше каждого из нас. Возблагодарим Его. А если и не сумеет теперешнее поколение в торопливости мятущихся дней оценить величие и индивидуальность подвига Государя, то тем выше, во исправление настоящего, поднимет Его имя историк».

Император Николай II, конечно, не был поклонником представительного образа правления. Он не питал иллюзий относительно настроений общества. С. Е. Крыжановский присутствовал (в конце 1905 г.) при разговоре государя с графом Витте и отмечал, как он «с явным раздражением отмахнулся от сладких слов графа, когда тот стал доказывать, что в лице народного представительства Государь и правительство найдут опору и помощь». – «Не говорите мне этого, Сергей Юльевич, я отлично понимаю, что создаю себе не помощника, а врага, но утешаю себя мыслью, что мне удастся воспитать государственную силу, которая окажется полезной для того, чтобы в будущем обеспечить России путь спокойного развития без резкого нарушения тех устоев, на которых она жила столько времени».

Государь считал, что неограниченное самодержавие, в идеале, выше и совершеннее. Но годы правления создали в нем убеждение, что в России начала XX в., и прежде всего – в русском образованном обществе, этот строй не находит достаточного числа убежденных, не за страх, а за совесть, исполнителей монаршей воли. Оппозиция земств, неудача «зубатовского» движения, перебои и медлительность государственного аппарата во время японской войны – все это объяснялось в конечном счете тою же причиной – недостатком идейно преданных строю образованных людей. Этого недостатка не могла восполнить преданность народной массы, в которую государь продолжал глубоко верить.

Чтобы облегчить русскому обществу работу на пользу отечества, государь вступил на путь реформы, опасность и отрицательные стороны которой он все время живо ощущал. Ни на минуту его не оставляло сознание ответственности за Россию – не только за собственные ошибки или упущения, но и за какое-либо попустительство. Безответственность конституционного монарха либеральной доктрины показалась бы ему преступным умыванием рук; и государь поэтому тщательно заботился о том, чтобы всегда оставлять за собою возможность последнего решения.