Загадочная Московия. Россия глазами иностранцев - читать онлайн книгу. Автор: Зоя Ножникова cтр.№ 21

Правда, московитские леса, кое-где уже расчищенные под жилища и пашню, весною казались ярким зеленым садом, наполненным бесчисленным множеством певчих птиц. Но у путников под колесами повозок и копытами лошадей были только сырость и грязь, обилие воды, болота, мириады комаров и мошек. На подъезде к большим городам дороги нередко мостили деревом, но ездить от этого не становилось проще. В мягкой земле деревянные мостовые прогибались, выгибались, в них застревали колеса, лошадям то и дело грозила опасность повредить ноги. В лесах скрывались дикие звери. В лесах скрывались дурные люди, чьим промыслом был грабеж, а нередко и душегубство.

Итак, когда бы ни отправиться в путь, на дороге все равно будут поджидать западни. Летом в грозу удар молнии мог прервать путешествие надолго, если не навсегда; весной караван остановят разливы вод, осенью — слякоть и раскисшие дороги; зимой не каждый конь унесет седока от стаи волков, и не всегда удастся отбиться от них факелами. Олеарий, правда, утверждал, что ему говорили, будто бы волков можно напугать просто — достаточно волочить за санями на длинной веревке дубину. Барон в этом сомневался, однако считал зиму наименьшим злом, а русский мороз благом.

Зимой, когда дорога покрывалась снегом, любые возки ставились на полозья. В Баварии, Швабии, австрийских землях, в Северной Европе, откуда бывали родом многие приезжавшие в Москву иностранцы, снега выпадало достаточно, и сани не были редкостью. И все же большинство путешественников XV-XVII веков приезжали в Московию из стран с мягким и теплым климатом. Их до глубины души поражали мороз, лед, снег. Многие видели их впервые. Венецианец Иосафат Барбаро писал в середине XV века: «Мороз там настолько силен, что замерзает река!» Многие ли жители Венеции могли ему поверить?

^{Нападение медведей на домашний скот. Рис. А. Брандта, XVII в.}

Амброджо Контарини, который несколько месяцев пробыл при дворе Ивана III и которому довелось уезжать из Москвы в январе 1477 года, добавлял:

«Страна эта отличается невероятными морозами, так что людям приходится по девять месяцев в году сидеть дома. Правда, зимой приходится запасать продовольствие на лето; и вот ввиду больших снегов люди делают себе сани, которые тащит одна лошадь, перевозя таким образом любые грузы. Летом же там ужасная грязь из-за таяния снегов, и к тому же крайне трудно ездить по громадным лесам, где невозможно проложить хорошие дороги».

Венецианец Контарини до поездки в Московию из дальних стран бывал лишь в Персии и, вероятно, никогда не встречал саней. Он описывал их сложно:

«Сани представляют собой нечто вроде домика, который везет одна лошадь. Они употребляются только в зимнее время, и каждому следует иметь отдельную кибитку. Усаживаются в сани, укрывшись любым количеством одеял, и правят лошадью — и таким образом покрывают огромнейшие расстояния».

Что это за «большое расстояние», уточнил другой путешественник, Антоний Дженкинсон, английский дипломат и купец, побывавший в Москве в 1557-1558 годах:

«В зимнее время русские ездят на санях и в городе, и в деревне, так как дорога крепкая и гладкая от снега; все воды и реки замерзают, и одна лошадь, запряженная в сани, может провезти человека до четырехсот миль в три дня».

^{Езда в санях по зимней дороге}

Восемьдесят лет спустя об удобствах езды в санях писал и Олеарий:

«Несмотря на сильные холода и обилие снега здесь хорошо путешествовать, и можно для езды пользоваться широкими русскими санями из луба или липовой коры. Некоторые из нас устраивали в санях войлочную подстилку, на которой ложились в длинных овчинных шубах, которые там можно очень дешево приобрести, а сверху покрывали сани войлочным или суконным одеялом: при такой обстановке мы находились в тепле и даже потели и спали в то время, как нас везли крестьяне.

Для езды очень удобны русские, правда, маленькие, но быстро бегущие лошади, которые привыкли, при одной кормежке, пробегать восемь, десять, иногда даже двенадцать миль. Впрочем, дороги в этих местах, как и повсеместно в России, не имеют особых повышений и понижений.

Поэтому можно весьма быстро совершить продолжительную поездку, притом весьма дешево. Крестьянин, ездящий по найму, за два-три или, самое большее, четыре рейхсталера везет целых пятьдесят немецких миль, так я однажды за такую плату проехал из Ревеля в Ригу — пятьдесят миль».

* * *

Еще через пятьдесят лет французский дипломат де ла Невилль во второй половине декабря, под самое Рождество, «торопился покончить с явными и тайными поручениями», чтобы поскорее выехать домой через Вильну и Варшаву. Барон знал Невилля лично и недолюбливал его за предвзятость. Невиллю мало что нравилось в Московском государстве, его недоброжелательные отзывы о русских были широко известны современникам и иногда вызывали дипломатические скандалы, нести последствия которых приходилось другим. Тем интереснее оказывались похвалы. Описывая русскую езду, Невилль отмечал:

«Причина моей спешки была в том, что зима является самым благоприятным временем для путешествий в Московии. В этой стране, самой низменной и, следовательно, самой заболоченной в Европе, летом можно сделать не более четырех-пяти лье в день. Иногда приходится валить лес, чтобы переехать болота и маленькие ручейки, так как дороги в этой стране, из которых лишь немногие вымощены деревом на расстоянии в десять или двенадцать лье в длину, плохо поддерживаются и часто непроходимы. Тогда как зимой путешествуют в санях, в которых лежишь как в кровати, которые одна лошадь легко и очень быстро везет по снегу, и на этой повозке едешь равно днем, как и ночью, пятнадцать или шестнадцать часов, и легко делаешь немецкое лье в час ^[18].

Московиты очень любят передвигаться и ездят очень быстро. Их экипажи жалки. Большая часть московитов летом ездит по городу верхом на дурных лошадях, причем впереди бегут их слуги с непокрытой головой. Зимой они впрягают эту клячу в сани, которые и являются их единственным экипажем. Что же касается женщин, то большинство их имеет только жесткую карету, в роде паланкина, которою везет одна лошадь, и в которою садятся по пять или шесть человек прямо на пол.

Царские кареты стары. Причина в том, что они никогда не приобретают их, надеясь получить их от иностранных монархов или послов».