Русский край, чужая вера. Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Долбилов cтр.№ 117

Этот случай показывает, что документальному удостоверению смены конфессиональной принадлежности при Муравьеве придавалось немалое значение. На том основании, что католики в Сельцах не подтвердили согласие на смену веры подписками и не причастились, им разрешили по-прежнему исповедовать католицизм. Отсюда становится понятнее недоверие Муравьева к обращениям католиков в православие на уровне отдельных приходов. Процедура «перерегистрации» спорной паствы («возвращение», «воссоединение», а не собственно обращение) больше соответствовала его бюрократическому легализму, чувству имперского порядка. Отвечала она и столь важной для деполонизаторского курса идеологеме восстановления исторической истины, победы «русской правды» над «польской кривдой». «Узнавание» в католиках православных разыгрывалось по тому общему сценарию прозрения, который служил обоснованию русского господства в Западном крае. Однако предпочтение «воссоединений» приходским обращениям обуславливалось и тем, как Муравьев оценивал сравнительную способность католической и православной церквей в данном регионе к прозелитизму и пастырской деятельности.

Цитированный выше Черевин оставил на этот счет чрезвычайно любопытное свидетельство. Он писал, что однажды Муравьев поручил ему спросить у прелата Антония Немекши, одного из немногих католических священников, активно сотрудничавших с виленской администрацией, считает ли он (Немекша. – М.Д.) возможным при настоящем придавленном состоянии латинского духовенства явление вида раскола отторжением католической церкви Запада (т. е. Западного края. – М.Д.) от Папы Римского. Я полагаю, что мысль Михаила Николаевича была уничтожить, предварительно обращения в православие католиков, влияние латинского духовенства, а может статься, полагал он при возможности подобного раскола начать дело обращения над самим латинским духовенством.

Немекша отвечал, что для такой операции нужна исключительно авторитетная личность из рядов католических клириков – т. е. человек, которого не скомпрометирует близость к светской власти ^[729]. В устах Немекши это предостережение звучало тем более убедительно, что сам он вследствие тесных связей с администрацией приобрел среди единоверцев безнадежную репутацию ренегата ^[730].

Сведения Черевина подтверждаются анонимной запиской, поданной Муравьеву в январе – марте 1865 года (более точной датировке документ не поддается) и сохранившейся в фонде III Отделения в подборке других адресованных генерал-губернатору писем и меморандумов. Она заслуживает пространного цитирования:

В сентябре прошлого года Д. Ст. Сов. С. имел честь представить Вашему Высокопревосходительству записку о политико-экономическом положении Витебской губернии, где между прочего коснулся кратко суждением о возможности и пользе прекращения отношений католического духовенства к Риму.

Мысль об [об]особлении Католической Церкви в России – не новая: еще в 1818 г. знаменитый митрополит Богуш-Сестренцевич представлял покойному Императору Александру Павловичу проект подобного рода, но, к сожалению, влияние Чарторийского остановило дальнейший ход.

…Теперь, пользуясь охлаждением политических отношений к Папе вследствие выказанного им сочувствия к польскому мятежу, представляется самый благоприятный случай осуществить это важное для государственного блага соображение.

Нет никакого сомнения, что высшее католическое духовенство в России обрадуется случаю сбросить иго Рима и, став самостоятельным, воспользоваться всеми вызываемыми прогрессом полезными реформами; миряне, по настоящему упадку авторитета ксендзов и в силу военного положения страны, не окажут сопротивления; Италия обрадуется ослаблению Папского Престола, а прочие державы не станут враждовать за церковные формальности.

Католический Синод мог бы учредиться в С.-Петербурге под наблюдением благонадежных, преданных Государю Императору сановников, и тогда он, в делах веры действуя независимо от Рима, мог бы разрешать ксендзам вступать в брак и тем, парализировав их фанатическое настроение, положить прочное основание к слитию национальностей и к укреплению условий государственного состава России.

…В сих видах собрание сведений о проекте Богуша-Сестренцевича и учреждение секретной Комиссии из преданных Правительству лиц для осуществления сего проекта могли бы короновать патриотические подвиги Вашего Высокопревосходительства, совершенные на поприще благоустройства Западного края и Царства Польского ^[731].

Хотя атрибуция текста, при имеющихся у меня данных, затруднительна, можно с большой долей уверенности идентифицировать упоминаемого в первой строке действительного статского советника С. как уже знакомого нам А.П. Стороженко. Напомню, что в сентябре 1864 года Стороженко совершал поездку по восточной части генерал-губернаторства, в частности, для сбора информации о католическом духовенстве и монастырях. Среди его писем, отсылавшихся с мест Муравьеву, мне не удалось обнаружить обзорной записки по Витебской губернии, но о хорошем знакомстве Стороженко с положением дел в ней свидетельствует его отчет, представленный П.А. Валуеву после одной из предыдущих поездок в Витебск и Могилев, в марте 1864 года ^[732]. Спустя год после отставки Муравьева Стороженко, сохранивший позицию влиятельного генерал-губернаторского советника и при Кауфмане, был назначен председателем вновь учрежденной Ревизионной комиссии по делам римско-католического духовенства.

Мысль об учреждении независимой от папы римского российской католической церкви имела после 1863 года хождение в обществе и бюрократии. Одно время она стояла в повестке дня руководимого Н.А. Милютиным Учредительного комитета Царства Польского. Такие его деятели, как В.А. Черкасский, находили образец регулируемого государством католицизма в наполеоновском законодательстве о галликанской церкви ^[733]. В конце 1860-х годов, как уже отмечалось выше, А.С. Муханов пытался воспользоваться для активизации проекта прошениями нескольких молодых, антипапистски настроенных священников о дозволении им вступить в брак, полагаясь, как и анонимный автор в 1865 году, на стремление католических клириков к «полному переустройству их быта в смысле демократизации и современного прогресса» ^[734].