Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - читать онлайн книгу. Автор: Пирс Брендон cтр.№ 52

Чтобы упредить вмешательство государства, «Новозеландская компания», которой отказали в праве колонизовать страну, начала мошенническую операцию по отбору земель в мае 1839 г. «Берите всю землю, которую сможете, — подбадривал Уэйкфилд. — Вы будете обладателями земли, ваше положение станет надежным» ^[555]. Его брат Уильям соответственно купил двадцать миллионов акров (почти треть всей страны) за товары, стоимость которых составляла менее 9 000 фунтов стерлингов, включая двенадцать кисточек для бритья и шестьдесят красных ночных колпаков. Он прекрасно знал: маори, которые относятся к людям не как к собственникам, а как к гостям на земле, не привыкли к любым земельным сделкам в соответствии с европейскими понятиями ^[556]. Уильям Уэйкфилд понимал, что аборигены не осознают, какое количество поселенцев прибудет в результате организованной эмиграции, разрекламированной компанией, рассказывающей о дешевой земле в стране неограниченных мечтаний, гигантских овощей и огромных банановых садов ^[557].

Однако Министерство по делам колоний тоже умело играть в упреждающую игру. Оно назначило губернатором Новой Зеландии грубого и резкого моряка капитана Уильяма Хобсона. Он обычно упоминал о «Новозеландской компании» так, словно она состояла из мошенников и обманщиков ^[558].

Хобсону поручили получить согласие маори на установление британской суверенной власти. Он прибыл в январе 1840 г. При помощи миссионеров губернатор убедил примерно пятьсот вождей подписать Договор Вайтанги (Воды Плача). Так корона действенно присвоила Новую Зеландию, хотя ни одно соглашение в колониальной истории не было столь двусмысленным и неопределенным. По сути, британцы верили, что приобретают власть в обмен на цивилизацию и защиту, а особенно — защиту прав на землю местных жителей. Маори думали, что получают доступ к рогу изобилия белых, взамен давая туманное обещание о власти над собой. «Тень земли идет к королеве Виктории, — сделал оптимистичный вывод один вождь, — но ее суть остается с нами» ^[559].

Поскольку договаривающиеся стороны полагались скорее на добрую волю, а не на юридические точности, оказалось, что несмотря на некоторое раннее восстановление территории, в действительности все происходило наоборот. В основе Договора Вайтанги лежали два принципа — правление белых (изначально из Лондона, но как только станет возможным — из Окленда) и опекунство над местными жителями. Эти принципы оказалось невозможно примирить. С приходом большего количества поселенцев (между 1841 и 1861 гг. количество «пакеха» в Новой Зеландии выросло с 3 000 до 100 000 человек) усиливалось давление на Министерство по делам колоний, чтобы колонистам фактически дали землю.

«Новозеландская компания» распалила оппозицию Стивену на Даунинг-стрит, его воплощению в полушарии Антиподов (Хобсону) и их «парализующему влиянию» на колониальное предприятие ^[560]. Постепенно компания лоббировала свою точку зрения. Стивен с горечью писал в своем дневнике: «Я ненавижу Новую Зеландию!» ^[561]

В 1846 г. Министерство по делам колоний признало: гарантии на землю, даваемые Договором Вайтанги, нельзя скрупулезно соблюдать, потому что это «препятствует разумной и спокойной колонизации» ^[562]. Один историк Новой Зеландии в 1890-е гг. объяснил ситуацию с жестокой простотой: «Миссионерам и чиновникам нельзя было позволить оставить плодородный архипелаг со здоровым климатом, размером превышающий Британию в собственности группы дикарей (не больше шестидесяти пяти тысяч в целом, как я полагаю), быстро уменьшающейся в числе» ^[563].

Такая жадность привела к стычкам в 1840-е гг. Антагонизм усилился в 1850-е гг., когда поселенцы получили провинциальную автономию под волевым губернаторством сэра Джорджа Грея. Один колонист заявил, что предпочтет, чтобы им правил «негр на месте, а не совет ангелов в Лондоне». Ведь первого-то можно обезглавить! ^[564]

К этому времени количество белых превышало численность маори, и они приобрели примерно половину всей площади Новой Зеландии, платя по половине пенни за акр. Это был род римской оккупации страны, которая «во многом находилась в том же состоянии, в котором пребывала Британия, когда высадился Цезарь».

Более того, читатели Гиббона обнаружили: местные жители напоминают аттакотов, каннибалов из Каледонии, которым так нравился вкус человеческой плоти, что они атаковали пастухов, а не овец ^[565]. Такие существа едва ли подходили для современного мира, и гибель маори казалась неизбежной и скорой. Один гуманист заметил: «Наш простой долг, как хороших и сочувствующих колонистов — поправить для них подушку умирающего» ^[566].

Но когда в 1860-е гг. началась война, маори показали, что ни в коей мере не отживают свой век — что угодно, только не это! Они защищались с мастерством Вобана и изобрели форму траншейной войны, которая могла бы кое-чему научить сэра Дугласа Хейга. Аборигены вполне соответствовали британским офицерам в качестве командования ^[567], нанеся серию унизительных ударов по противнику и заставив его отступать. В конце концов, местные войска не столько потерпели поражение, сколько были подавлены и деморализованы, столкнувшись с 18 000 британских солдат.

Британские войска отправили в ответ на преувеличенные отчеты об агрессии маори, которые передавал сэр Джордж Грей во время второго губернаторского срока. В нем жило яростное стремление опекать, поучать и вмешиваться, когда не просили. Губернатор Грей любил провоцировать дразнить гусей. Но Лондон негодовал из-за расходов, в особенности, когда поселенцы захватили новые участки территории у местных жителей. Поэтому войска оттянули (последние — в 1870 г.) А «пакеха» соединили свои местные правительства в централизованное государство, столицей которого стал Веллингтон. Его белые жители, самые английские из Джонов Буллей, которые считали свою страну сливками Британской империи ^[568], после отплытия британских легионов чувствовали, что их предали.